Мозырь и евреи. История, холокост, наши дни. Маргарита Акулич

они напоминали даже архитектурные эскизы. И все-таки они были инновационными и особенными. А новое слишком часто принимается в штыки. Для предложения нового требуется большая смелость.

      Натюрмортные произведения Ильи Львовича были позитивно оценены В. Попковым, рассматривавшим их с позиций радикальных проявлений «сурового стиля».

      О запоздалом признании художника Ильи Табенкина

      Фото из источника в списке литературы [36]

      Своего настоящего, полного признания художник не увидел. Оно пришло к нему после его ухода из жизни в 1988-м году. Однако он всегда верил, что его признают, говоря своему сыну Льву Ильичу: «Все после смерти». В 1988-м году эксперты Sotheby`s занимались отбором работ для участия в широко известном аукционе русского искусства в г. Москве. Отбор пал именно на работы Ильи Табенкина.

      Табенкин в мастерской на Брянской улице. Фото 1980-х. Из архива Л. Табенкина. Фото из источника в списке литературы [37]

      По словам российского искусствоведа Любови Агафоновой [37]:

      «Он не был с искусством на „ты“, хотя имел на это право большее, чем многие. Он служил ему с гордостью и смирением, как праведник Богу, любя, но ничего не прося. Он был художником во всем, в полном безразличии к материальным благам. Он жил скромно, бедно и достойно, как пилигрим, который идет по жизни с великой мечтой».

      Произведения художника, являющегося уроженцем беларуского Мозыря, украшают собрания лучших музеев России, включая Русский музей и Третьяковскую галерею. Есть они и в других странах. Но их, к сожалению, нет в музеях Беларуси.

      3.4. О жизненных испытаниях, везениях Ильи Табенкина и его отдаленности от родных мест. Об участии его работ в выставках, аукционах

      Табенкин Илья «Без названия» 1970-е – 1980-е Холст, масло 60х80 Фото из источника в списке литературы [38]

      О жизненных испытаниях, везениях Ильи Табенкина и его отдаленности от родных мест

      Ильи Табенкин в детском возрасте был травмирован и у него из-за этого имелся горб. Он прошел через тюрьму и сталинские лагеря, ему пришлось остаться в Средней Азии на поселении.

      Но он через все это прошел, выжив и не попав вновь в лагерь в начале 1940-х годов, в этом ему, несомненно, повезло. Повезло ему и с поступлением «в эвакуировавшийся в Самарканд «Московский художественный институт (впоследствии – им. Сурикова)». У него появился шанс трудиться и учиться в активной творческой среде, сложившейся в то время в Узбекистане. Он мог учиться и делиться опытом с такими художниками как Осьмеркин А. Фаворский В., Лабас А., Уфимцев В. и др.

      Конечно, ему приходилось много трудится, рисуя портреты ради заработка, но творческая направленность его работы позволяла ему творить для себя, наслаждаясь созданием медиативных, созерцательных пейзажей.

      Жил и работал он довольно ненавязчиво, скромно и тихо,