Калки. История одного воплощения. Часть вторая. Вячеслав Владимирович Камедин

к Нему подбираться. Сначала ты, потом Инга, затем Саша… Сразу ей Вику и Витю не взять…

      – Выходит, я одержим этой демоницей?

      – Так и должно было быть…

      – Мне тяжело, учитель. Я устал…

      Додик обнял Аксёнова, тот уткнулся в плечо и заплакал.

      – Терпи, – по-отечески нежно сказал Додик. – Мы здесь не по своей воли. Мы вершим всё во имя добра, даже свершая зло…

      – Да уж… – успокоился немного Аксёнов. – Парадокс… Сегодня ночью я буду трахать Григория, который любит Ингу… Большое добро совершу… да уж…

      – Он безвольный человек. Такова его карма, ты совершаешь лишь то, что велит карма других. Твоя совесть чиста.

      – Ты это мне говорил тогда… Я не мог этого понять. Да и сейчас не понимаю… Скажу одно, хоть она и чиста, но когда я наедине с собой, мне она делает больно.

      – Не будь один…

      – А я что делаю? Живу как полип, то к одному, то к другому прилип…

      …Григорий уже спал. В комнате было темно. Аксёнов зажег свет. Поглядел на окно, подумал, задернуть ли занавеску? Нет, так больше возбуждает. Мысль о том, что кто-то станет подглядывать в окно, просто сводило страстью с ума. Григорий не просыпался, он просто укрыл голову покрывалом. Аксёнов разделся до гола, подошел к окну, вдохнул полной грудью и улыбнулся. Член его стоял как пизанская башня. Зайдя со стороны ног спящего, рывком сорвал покрывало, тот лежал в трусах…

      – Что случилось? – спросони щурился издатель.

      Аксёнов встал на тахту на коленях, ловко стащил трусы с Григория и повернул его на спину. Было удивительно, почему он не сопротивляется.

      – Не надо, прошу вас, – только и сказал.

      Аксёнов закинул ноги того себе на плечи. Поудобнее уселся у зада. И приставил член к анусу…

      – Что ж ты кричишь как баба? – через несколько минут пыхтя и сильно ударяясь о задницу пахом, прокряхтел писатель. Григорий вздрагивал всем телом и говорил «ой», когда входил фаллос в его задний проход.

      Аксёнов кончил и повалился на спину. Григорий отвернулся и поджал ноги как ребенок. Кажется, он плакал… а может быть, и нет. Писатель закурил, разглядывая потолок. Потом встал, вытряхнул пепел прямо в окно. У него опять стоял. Теперь он лег сбоку, и не меняя позу зародыша Григория, начал опять трахать. Теперь он дольше не кончал…

      – Я помогу тебе с Ингой, – сказал Аксёнов после пятого раза. Он курил. Григорий лежал головой на груди писателя и поглаживал живот того. – Я вижу, как ты её любишь, и какой ты терпеливый человек. Мне только одно не нравиться в тебе, что ты не сопротивляешься… Вот со мной, почему?

      – Я не знаю, – прошептал Григорий. – Я люблю Ингу, и ради неё готов на всё…

      – Ну, на это можно было и не соглашаться, – засмеялся Аксёнов.

      – Вы меня не спрашивали, вы изнасиловали…

      – Да, и мне понравилось…

      – Я завтра уеду, – сказал Григорий. – Я не хочу оставаться здесь, с вами…

      – Нет… – вдруг сорвался негромкий восклик у Аксёнова, он моментально представил, что