Другое. Сборник. Антон Юртовой

прочих

                        иволги округлые распевы.

      Умеренны они,

                           тревожны,

                                       глухи,

                                              мнимы;

      и в них же —

                          золото

                                    и радостная алость.

      И зоря, взрозовев,

                 уж пламенит восток,

                          огнём поднявши небо,

                                     забрызгивая ширь

                                              и шквалом бликов

                                                           устрашая тени.

      С присоньем,

                         не спеша

                                   от моста в стороны

                                             сама себя дорога стелет;

      по ней прошелестнуло шиной.

      И новый след благословился эхом.

      Подправлен окоём

                             глубокою

                                          и ясною

                                                    отвагой!

      В смущеньи перед ним

                                       и рок,

                                             и хмурый вызов;

      и сам он уж готов

                       свои изъяны

                                        сгладить.

      Легко душе; и прост её окрас;

      не возроятся в ней

                              остывшие волнения.

      Всё ровно. Всё с тобой.

      И не отыщет уклонений

                            твой подусталый жребий.

      «Заблудший, спитой, косой…»

      Заблудший, спитой, косой,

      опорожнённый дух

      уйми, придави хотя бы ногой;

      к чужому – останься глух.

      Попробуй – застынь на шаге;

      представь его – изваянием.

      Боль, сама по себе, – от страха.

      Страх же – плод прозябания.

      Томит предчувствие штиля;

      концовкой оно опасно:

      в бурливых милях, подраненный,

      ты плыл и тонул всечасно.

      Материком, океаном, космосом

      будучи в эру втащены,

      движемся вроде как очень просто:

      с глупостью каждый частною.

      Лишь миг, и – швартовы сброшены,

      не к берегу, —

             к целой огромной и сокрушительной

                                                                     суше.

      Кому-то легко —

                         в исхоженном.

      Большего ждать —

                                   не лучше.

      Нельзя суетой пренебречь,

      уйдя, взлетевши, отплывши.

      Время не в силах туда протечь,

      откуда пространство вышло.

      Ополосни желания

      в истоках призрачной цели.

      До полного до умирания

      смерть неуместна в теле.

      Тонешь или плывёшь,