Жернова. 1918–1953. Книга одиннадцатая. За огненным валом. Виктор Мануйлов

Нам надо двигаться вон на тот лесочек. А уж оттуда сориентироваться. Наши, скорее всего, расширяют полосу прорыва. Вон, посмотрите туда… Видите? Видите? Это танки! Наши тридцатьчетверки. Они атакуют деревню.

      Двое других посмотрели друг на друга, пожали плечами.

      – Черт его знает! – произнес солдат-коротышка (это был Дудник). – Очень может быть, что и наши. В одном вы правы: надо держать на березовый колок. А там будет видно.

      – А если там фрицы? Еще раз попасть в плен – сами знаете.

      – А вы не попадайте, – посоветовал Дудник. – К тому же они сейчас в плен не берут: не те времена.

      За их спиной, за узкой полосой леса, забухали взрывы снарядов. Все трое оглянулись, подобрались. Пленные тоже с тревогой посмотрели назад.

      Дудник первым покинул спасительное нагромождение деревьев и, пригнувшись, держа немецкий автомат в опущенной руке, так что тот то и дело цеплял рожком снег, оставляя на нем короткие отметины, побежал по направлению березовой рощицы, столь маленькой, что она просвечивалась насквозь. За ним бежали пленные, за ними его, Дудника, товарищи.

      Дудник бежал, смещаясь то влево, то вправо – на тот случай, если кто вздумает поймать его на мушку. Он бежал, ни о чем не думая, приметив для себя две березы и молодую елочку между ними. Добежать до этой елочки – других желаний у него не было.

      До цели оставалось метров сто, как откуда-то сбоку ударил пулемет, истошно завыли пули – и Дудник сунулся носом в снег, заелозил ногами и локтями, пока не сполз на дно глубокой воронки. А пулемет продолжал стрелять короткими очередями, но пули выли в стороне: значит, стреляли по его товарищам. Дудник снял каску, надел ее на ствол автомата, высунул из воронки, слегка покачал из стороны в сторону. Ничего. Тогда он надел каску на голову и высунулся сам. Из черной щели, прорезающей основание невысокого холмика, лежащего метрах в трехстах справа от них, то и дело пульсировало красноватое пламя. Дот. Дудник прицелился и стал посылать туда короткие очереди из автомата, хотя и знал, что немецкий автомат прицельно может бить лишь на сотню метров. Но если взять с большим превышением…

      Когда-то он был хорошим стрелком, и в гражданскую редкая пуля не достигала цели. С тех пор миновала четверть века, ему уже сорок шесть, в руках у него не винтовка, а «шмайсер», мушка прыгает, холмик застилает туманом. Дудник закрыл глаза, давая им отдохнуть, потом снова повел огонь.

      Хрипло дыша, в воронку свалился солдат с родинкой по фамилии Мартемьянов. Бывший капитан-связист. Сам вызвался идти с Дудником. Рядом с ним упал немецкий офицер.

      – Кудельникова убило, – прохрипел Мартемьянов. Разрывная в бок. Хана Кудельникову. А так хотел жену увидать. Жена у него здесь неподалеку объявилась: в эвакогоспитале служит. Не суждено.

      Дудник ничего не ответил и опустился на дно воронки. Глянул на Мартемьянова своими тусклыми глазами. По лицу бывшего капитана была размазана кровь. Руки тоже в крови.

      – Ранены? – спросил Дудник.

      – Это не моя