Счастливая жизнь зарубежного человека. Юрий Серебрянский

недоумевая по поводу китайской гирлянды.

      – Давай лучше сига, – мы оба любим копченую рыбу. Чебак – пляжное удовольствие днем. Закопанная в песок бутылка греется, пиво теряет вкус. А чебачки, местная мелкая рыба, – семечки, почти даром.

      Переворачивающиеся дамы подтягивают лифчики.

      Под грибком режутся в карты.

      Однажды я вытирал руки после чебачков о железный катамаран, принадлежавший санаторию “Мурок”.

      Так что да, лучше сиг. Разделанный.

      Иссык-Куль для большинства из нас – синоним отдыха. Экзамены – автобус – Иссык-Куль.

      Слово “Иссык-Куль” алматинцы произносят в десять раз чаще, чем слово “Киргизия”.

      Киргизия – это не здесь. Здесь музыка, шипение моря, пиво и звезды.

      – А родители что сказали по поводу твоего увольнения? – Андрей держал в руке банку “Баварии”. Его нога шевелила растопыренными пальцами не в такт музыки. В такт неприятному ощущению высыхающего на коже песка. Он светлый. Сгорает здесь даже от отраженного в воде солнца. Но все равно мы часто сюда ездим.

      – Поняли, наверное. Главное, я ведь вернулся в Алматы.

      – Совсем плохо там было?

      – Я еле-еле зиму пережил. До сих пор иногда кашель нападает.

      – Ты же в январе только в Африке был, там жарко, да? – мы не виделись с Андреем почти год. Он не изменился. Мы не изменились. Здесь, на Иссык–Куле. Все те же студенты.

      – Там плюс двадцать шесть уже считается жарко.

      – Да ладно!

      – Серьезно, наш таксист Майкл все время потел, а я никак от Кокчетава отогреться не мог.

      – Негров много?

      – Да, Я понял теперь, как они себя у нас чувствуют. Идешь по улице – одни черные головы и твоя, выделяется. Хотя на улицу нас не пускали. Только из отеля в Гигири и обратно.

      Принесли сига. Лоснящуюся лепешку копченого цвета.

      – Привез что-нибудь? – мы начали ломать с разных сторон.

      – Да так, сувениры. Копье.

      – Покажешь потом? – мы стали разговаривать сквозь зубы, пережевывая рыбу.

      Столики вокруг незаметно освободились, хозяин собрал их и уже складывает потихоньку прилавок.

      – Пойдем на берег, – говорю.

      – Я только обсох, – Андрей обул сланцы.

      Мы пошли по широкой аллее к берегу и, ступив на песок, оказались под звездной картой.

      – Я должен был видеть там Южный крест. – Я ковылял по песку, глядя вверх.

      – И что, видел? – Андрей медленно шел следом, нес сига в газете.

      – Да, видел.

      Я остановился. В сланец попал песок. Я брезгливо затряс ногой.

      – А как заседания проходят? – Силуэт Андрея на фоне таинственно подсвеченных фонарями старых деревьев у выхода к пляжу. Длинная тень высокого человека.

      – Как в новостях показывают. Сидят амфитеатром. В костюмах. По регламенту выступают профессора. Россия, США, Россия, США, Франция какая-нибудь влезет. Китай. Остальные слушают и голосуют. Есть три кнопки. Но самые нужные кнопки – смена языков. Минуту