Игры на интерес (сборник). Сергей Кузнечихин

разлегся, как у себя в общежитии.

      – Ты зачем их пустила?

      – Ага, пустила. Побежала на улицу, поймала и привела.

      – Кто привел – я знаю. Зойка взбаламутила.

      – Может, и Зойка. Я с работы пришла, они уже сидели.

      – Зойка с панталыку сбила и кобелей созвала. Не моя же.

      – Может быть.

      – Моя не знает, где что растет у мужика.

      – Откуда ей знать, – лениво соглашается Настя, видела бы сестрица свое чадо прошлым вечером.

      – Моя позже десяти вечера спать не ложилась.

      – А где она сейчас?

      – Зойка увела, лиса рыжая. Вот уж, прости господи, чья бы корова мычала… Прикрикнула на них, и сразу же обиженную корчить, а банку со спиртом в сумку затырить не забыла.

      – Черт с ней, с банкой.

      – А ремонт. Вдруг больше не принесут. Ты сколько вчера брала?

      – Пять.

      – Сколько?

      – Пять.

      – А куда остальное делось? Неужели этот козел выхлебал?

      Сонный Толян вздрагивает от пинка и приподнимает голову, Людмила отбегает к столу, поближе к Насте. Толян что-то бормочет, но, к счастью, не просыпается.

      – Ты как хочешь, а я спать пошла.

      – Спи, если можешь, твое дело маленькое, а я Верку дождусь. И этот вдруг среди ночи покурить захочет, никакие пожарники не спасут.

      Утром война продолжается.

      Толян с мокрым пятном на брюках стоит посреди кухни, а Людмила, отгородясь от него столом, кричит:

      – Катись отсюдова, пока милицию не вызвала.

      – Дай опохмелиться.

      – Мильтоны приедут и опохмелят.

      – Не приедут. На свою шею звать не станешь. Налей, говорю.

      – Нету у меня.

      – Есть, в погребе. Верка вчерась хвалилась.

      – Проваливай отсюдова!

      – Пусть лезет в погреб, а мы его там закроем, – подсказывает Настя.

      – Дайте опохмелиться, и я уйду.

      – Зойка последний унесла.

      – Рассказывай. Сами ночью перепрятали.

      – Поищи, если такой умный, авось шею своротишь.

      – Да налей ты ему, и пусть катится, – не выдерживает Настя.

      До Людмилы наконец доходит, что просто так от Толяна не отделаться, она выбирается из-за стола, открывает настенный шкаф и достает почти полный стакан.

      Опохмелка прибавляет Толяну наглости. Стакана ему мало. Людмила кричит еще злее, а он сидит, как истукан, и требует повторения. Вчерашние опивки кончились, и теперь Людмиле надо идти в потайное место, но она боится, как бы этот придурок не увязался за ней. Концерт продолжается. Слушать целое утро, как разоряется сестра, и нюхать вонь от порток забулдыги Настя не намерена, она идет к себе, берет бутылку, приготовленную для ресторана, и, показав ее Толяну, выносит на улицу. Поставив бутылку на мостки возле крыльца, Настя возвращается к двери.

      – Хитрая, стерва.

      – А ты как думал, – говорит Настя и, выждав, когда Толян переступит порог, торопливо запирается на крючок.

      Уставшая Людмила садится у окна и снова ждет Верку.

      – Шла