Любовники. Юлия Добровольская

сама себе аккомпанировала.

      Но училась она в институте так себе, без охоты и старания. Кто как, а Дина-то понимала, что Римма отставала вовсе не потому, что была глупой. Просто это было ей неинтересно. А что ей было интересно – рисование, пение, чтение? – кто ж знает.

      ***

      Дина залила кипяток в приготовленный Верой и Валей заварочный чайник, а Римма сказала весело:

      – Привет! Я, как всегда, вовремя.

      Вера, любившая съязвить по любому мало-мальски удобному поводу, не преминула это сделать:

      – Да уж, как всегда, прямо к столу.

      Римма, у которой явно было хорошее настроение, засмеялась:

      – Ладно тебе, Вер! Сегодня посуду помою.

      – Какая радость! – Ехидничала Вера.

      Римма не отреагировала на эту реплику, достала из сумочки плитку шоколада и положила на стол.

      – Ой, чуть не забыла, вот, угостили! Даже кусочка ещё не откусила!

      Вера, похоже, решила добить Риммино, неизвестно с чего взявшееся, хорошее настроение:

      – И кто же это тебя шоколадом подкармливает?

      – Кто-то, – кокетливо-таинственно ответила Римма и принялась намазывать маслом кусок батона.

      – Ктото Ктотович Ктотозашвили? – Не унималась противная девчонка.

      Римма посмотрела на Веру с недоумением, её глаза наполнились слезами, она бросила недоделанный бутерброд на стол и выбежала из комнаты.

      Валя робко выговорила Вере:

      – Зачем ты так? Ты же знаешь…

      Вера, чувствуя вину, но не желая её признавать, огрызнулась:

      – Не знаю. Лично мне лично она ничего не говорила.

      – Я тебе говорила. – Всё так же робко, но укоризненно, сказала Валя.

      Дина поддержала Валю:

      – Иди, извинись.

      – Не пойду. Подумаешь, цаца! Сама виновата – нéфига дурой быть с такими, как этот.

      Валя поднялась и вышла из комнаты.

      Вера, с детства усвоившая, что лучшая защита – это нападение, переключилась на Дину.

      – А тебе-то Кокон автомат поставил за так, или тоже клеит?

      – Может, за так, а может, и клеит, – спокойно ответила Дина, не прерывая чаепития.

      – Темни-ишь… Так клеит или за так? – Не унималась Вера.

      – Я бы на твоём месте пошла за Риммой и попросила бы прощения.

      – А ты что, тоже про Римкин аборт знаешь?

      Дина едва не поперхнулась бутербродом, но не подала виду, что ошарашена известием. Она выдержала паузу и произнесла медленно между глотками горячего чая:

      – Знаю… не знаю… Какая разница… Главное, что ты… знаешь и колешь.

      – А нéфига… Сама дура, нашла, с кем спутаться…

      Открылась дверь, и вошли Валя и Римма. Вера, демонстративно прихлёбывая чай в прикуску с шоколадом, воззрилась в окно.

      ***

      Ближе к вечеру Дина достала из тумбочки зеркало, осмотрела внимательно своё лицо, протёрла его кусочком ваты, смоченной миндальным молочком, запах которого так любила с детства – у мамы было точно