Темна вода во облацех. Научно-фантастический роман. Александр Федорович Тебеньков

без дураков и блата. А диплом защитил на тему «О влиянии субмиллиметровых радиоволн на клеточные структуры мышечной ткани». Пошли дальше.

      В следующей комнате Банник продемонстрировал, и тоже на солидно выглядевшей установке, как он взглядом нагревает предметы. Ничего он, конечно, поджигать не стал, просто смотрел на похожий датчик под похожим стеклянным колпаком, а на соответствующем экране высветилась цифра – триста пятьдесят пять.

      – Это по Фаренгейту или Цельсию? – спросил Баринов.

      – По Цельсию, – коротко ответил Банник. – Для справки: олово плавится при температуре 232 градуса, свинец – 327, цинк – 420. Железо – чуть более полутора тысяч.

      – Так ты и железо можешь?

      Банник испытующе на него посмотрел.

      – Могу. Но это сопряжено с определенными, скажем так, издержками… Кстати, десять лет назад – не мог.

      – И как же?

      – Тренировка, – пожал плечами Банник. И спросил риторически: – Ну что, продолжим экскурсию?

      «Умеет же устраиваться эта сволочь! – Баринов оглядел большую комнату здесь же на первом этаже, куда привел его Банник. Уютна, функциональна, обставлена так, что можно и поработать, можно и отдохнуть. – Или это свойство всех сволочей?»

      Припомнилось, как после «мозгового штурма»* по поводу генезиса странных снов Афанасьевой, приглашенный старый друг и приятель, проректор Ташкентского мединститута Илья Моисеев, уже в машине по дороге в гостиницу задумчиво сказал:

      – Беляева читал? «Властелин мира».

      – И что?

      – А то, что я, кажется, знаю одного кандидата на такого «властелина».

      – Шутишь?

      – Нисколько. Банника помнишь?

      – Личность известная. Ну, так он аж в первопрестольной. Институт, куча филиалов и лабораторий. Публикации интересные, оригинальные. А все остальное – так, слухи. Ничего конкретного.

      – А он, тем не менее, подгреб под себя почти всю нейробионику, психолингвистику, подбирается к кибернетике.

      – Он же не математик, гольный биолог!

      – Значит, освоил и ее. Главное ведь что: на стыке кибернетики и математики появляется новая наука – «киберематика», а на стыке бионики и кибернетики – Госпремия и звание академика.

      Н-да-а, похоже, Илья как в воду глядел…

      – Ну, ладно, положим, твои чудеса в решете я увидел, принял и усвоил. Колись дальше – как ты меня в болевой шок вогнал, как потом мозги прочистил… Тоже на приборах показывать будешь?

      Банник почему-то хмыкнул – неопределенно и, как показалось Баринову, несколько виновато. Прошел в дальний конец комнаты, сел на диванчик сам, жестом пригласил Баринова.

      – Понимаешь, какая штука, – сказал он и чуть поморщился. – В общем, извини, тогда я тебя под шумок, откровенно говоря, на шару взял. Вот, полюбуйся.

      Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую поблескивающую металлом коробочку размером с портсигар и протянул Баринову.

      Тот