Темна вода во облацех. Научно-фантастический роман. Александр Федорович Тебеньков

Банника.

      А также чем это все обернется в будущем лично для него, Баринова.

      С одной стороны – конформизмом, сиречь соглашательством.

      С другой стороны – упорством и несокрушимостью, иначе, фанатизмом.

      Хрестоматийный пример – Галилей и Бруно. Хотя сравнивать себя со столпами – дурной тон.

      Крайности – это понятно. А возможен ли компромисс?

      В общем-то, похоже, его не избежать. Однако, компромисс – продукт двусторонний. Весь вопрос, далеко ли каждая сторона может зайти в стремлении к нему? Можно ли – принципиально! – достичь соглашения, чтобы и Банник, и Баринов были удовлетворены? И волки сыты, и овцы целы… Знать бы только, кто здесь волк, а кто – баран?

      Как определить грань, за которую он, Баринов, выйти не может, не поступившись принципами?

      Кто-то сказал – Дизраэли? Черчилль? – что настоящий политик должен знать, когда прятать принципы в карман, а когда доставать их из кармана… Но Баринов-то не политик, а ученый!

      Надо потянуть время, а попутно выпотрошить Банника. Насколько тот сам позволит, и насколько это удастся ему, Баринову. Дальше – «будем делать посмотреть». Война план покажет. И вообще – поможет отличить «первое от второго»…

      К слову – ради того, чтобы понять, а что же на деле представляет собой «эффект Афанасьевой», допустимо, наверное, пойти на определенные издержки. Даже может, на жертвы.

      3

      Первый трудовой день негоже начинать с опоздания, и в восемь двадцать пять Баринов подошел к подъезду административного здания, слегка беспокоясь как себя вести с «коллегами», вернее, с подчиненными. Он никого не знает, его никто не знает…

      В «свой» кабинет он проник абсолютно явочным порядком, словно проделывал это сотни раз.

      Вахтер (уже другой, не вчерашний) поприветствовал его первым – «Доброе утро, Павел Филиппович!» – и поспешил нажать кнопку, разблокировав турникет.

      В приемной из-за стола поднялась и приветливо улыбнулась навстречу женщина лет тридцати с внешностью типичной московской секретарши. И выговор у нее оказался типично московским.

      – Здравствуйте, Павел Филиппович! Я ваш секретарь, зовут Анна Сергеевна, можно просто Аня. Ваш кофе будет через пять минут.

      На ее столе уже лежали какие-то бумаги и вскрытые конверты, пишущая машинка на соседнем расчехлена, дверца сейфа, стоящего сбоку, слегка приоткрыта.

      – Доброе утро, Анна Сергеевна. Вы давно здесь?

      – У меня рабочий день начинается на полчаса раньше, Павел Филиппович, ровно в восемь… Почту я сейчас кончаю разбирать. И еще Валерий Иванович хотел зайти, как только вы будете у себя.

      Баринов кивнул невозмутимо.

      – Хорошо, я жду. – Он перевел взгляд на дверь слева. – Николай Осипович не появлялся?

      В глазах секретарши промелькнул непонятный огонек, но ответила она так же ровно и предупредительно:

      – Николая Осиповича