Корабль-призрак. Фредерик Марриет

разные лучшие чувства: благодарность, уважение, расположение, доверие, доброжелательность. Разве мало?

      – Пожалуй, даже много. Я, право, не знаю, когда я успел заслужить все это за столь непродолжительное время нашего знакомства, тем не менее я сам испытываю по отношению к вам, Амина, все эти чувства, причем в превосходной степени. Если вы действительно так хорошо ко мне относитесь, помогите мне: уговорите мингера Путса переселиться в мой домик.

      – А сами-то вы как скоро уедете?

      – Я еще на некоторое время задержусь в городе, но, вероятно, ненадолго. Если ваш отец не согласится принять меня даже на короткий срок в качестве квартиранта, то я сумею приютиться где-нибудь по соседству; если же он не откажется, то я хорошо заплачу ему за свое пребывание при условии, что вы, Амина, не станете возражать против моего присутствия в доме.

      – Конечно, я не возражаю, – сказала девушка. – Вы творите для нас добро, предлагая нам надежное убежище. Как же мы можем изгонять вас из-под вашего же родного крова? Это несправедливо и неблагодарно.

      – В таком случае побеседуйте с отцом, Амина. Мне ничего не надо, я не потребую никакой арендной платы за свой дом, наоборот, я сочту, что вы делаете мне одолжение: мне гораздо спокойнее уехать отсюда в твердой уверенности, что вы с отцом – в полной безопасности. Вы обещаете мне, что устроите наш план?

      – Я обещаю постараться и надеюсь, что у нас все получится, поскольку имею на отца достаточное влияние. Вот вам моя рука. Вы довольны?

      Филипп жадно схватил протянутую маленькую ручку, и чувство взяло в нем верх над сдержанностью: он поднес к губам нежные пальчики и заглянул Амине в лицо, чтобы убедиться, не гневается ли она на такую смелость с его стороны. Но ее темные глаза смотрели на него в упор, как и тогда, когда она решала, впустить его в дом или нет, смотрели так, словно девушка хотела прочесть самые сокровенные мысли Филиппа, и все это время она не отнимала у него руки.

      – Не сомневайтесь во мне, Амина, – попросил Филипп, еще раз целуя ее руку, – я никогда не злоупотреблю вашим доверием.

      – Надеюсь, то есть я в этом уверена.

      Филипп выпустил руку девушки, и Амина села на прежнее место. Некоторое время оба молчали, о чем-то думая.

      – Я слышала от отца, – первой начала Амина, – будто ваша матушка жила в бедности и находилась не совсем в своем уме… и что одна из комнат в вашем доме много лет стоит запертой.

      – Так и было вплоть до вчерашнего дня.

      – Значит, в этой комнате вы и нашли деньги? Разве ваша матушка не знала о них?

      – Нет, знала и, умирая, призналась мне.

      – Наверняка имелась какая-нибудь уважительная причина не отпирать комнату…

      – Конечно.

      – Какая же, Филипп? – робко и ласково спросила девушка, словно опасалась рассердить собеседника своим неделикатным вопросом.

      – Я не смею и не вправе сказать вам об этом. Давайте считать, что причиной послужил страх перед привидением.

      – Каким привидением?

      – Моя мать