Корабль-призрак. Фредерик Марриет

общаться с мингером Филиппом, который сам решает, кого ему принимать, а кого нет, ведь это его дом.

      – Ну ладно, коли мингер Филипп этого желает… Но ведь он уезжает!

      – Даже если и так, почему патеру не навещать нас? Я всегда буду ему рада.

      – Ты? Как это? Зачем? Что ему от тебя нужно? Если он повадится в дом, я предупреждаю, что не дам ему ни гроша, и тогда он сам скоро забудет сюда дорогу.

      Филипп усмехнулся, но не стал спорить, да и времени уже не оставалось. Вскоре юноша попрощался с Аминой в присутствии ее отца, который не отходил от молодых людей ни на минуту, по-прежнему пытаясь получить от Филиппа хоть какие-нибудь сведения по поводу спрятанных в доме денег.

      Через два дня молодой Вандердеккен прибыл в Амстердам и, наведя справки, узнал, что до отхода ближайшего судна в Ост-Индию пройдет не менее нескольких месяцев. Ускорить путешествие не представлялось возможным: образование Голландской Ост-Индской компании положило конец всем частным предприятиям, связанным с мореплаванием. Суда компании отправлялись в рейс лишь в такое время года, которое считалось наиболее благоприятным, чтобы обогнуть мыс Бурь, или мыс Доброй Надежды. Первым на очереди к отплытию был трехмачтовый корабль «Тер-Шиллинг», сейчас полностью разоруженный и без оснастки. Филипп разыскал капитана этого судна и сообщил ему о своем желании отправиться в дальнее плавание, чтобы ознакомиться с профессией моряка и изучить под руководством опытных наставников морское дело. Капитану понравилась наружность юноши, а так как тот соглашался не только не получать никакого жалованья, но и платить за свое пребывание и обучение известную сумму, то ему пообещали койку и содержание на положении младшего офицера. После этого ему объявили, что его заранее уведомят о дате отправления судна, а пока он свободен. Сделав на первый случай все возможное для исполнения принесенной клятвы, Филипп решил вернуться домой и провести оставшееся время в приятном для себя обществе Амины.

      В последующие два месяца мингер Путс продолжал трудиться на своем поприще и редко бывал дома, поэтому молодые люди долгие часы проводили наедине. Любовь Филиппа к девушке оказалась взаимной, это было даже нечто большее, чем любовь, – благоговейное обожание с обеих сторон, усиливавшееся с каждым днем. Иногда, правда все реже, Филиппа преследовали мрачные мысли о будущей несчастливой судьбе, но улыбка Амины разгоняла их, как солнышко тучи: стоило юноше взглянуть на милое личико возлюбленной, как все страхи и опасения исчезали. Амина не скрывала своего чувства, а наоборот, выражала его в каждом слове, взгляде и жесте. Когда Филипп целовал ее руку и коралловые губки или обнимал ее стан, Амина не противилась: ей казалось, что счастье всей ее жизни заключается в любви этого благородного юноши, а если так, к чему холодность и притворство? Амина хотела получить от любви все. Однажды патер Сейсен, уделявший дочери мингера Путса особое внимание, посетил дом Вандердеккена и, застав Филиппа и девушку в объятиях друг друга, неодобрительно покачал головой.

      – Дети