Здесь живу только я. Александр Пелевин

Выбили большевиков из села, установили свой порядок. А жители встречают их хлебом-солью. Удивился Белый Генерал такому приему и обрадовался: понял народ, где счастье его! Въехал на белом коне в село, а ему уже девушки деревенские несут свежеиспеченный каравай на рушнике, в ноги кланяются, отведать просят. Довольный, сошел генерал с коня, перекрестился и разломал каравай – разделил между собой и адъютантами своими. И лишь откусив свой кусок, заметил, что девушки хитро ему улыбаются. Тут и застрял каравай в его горле, побледнел генерал, закашлялся, взялся за сердце. Подогнулись его колени – упал на дорогу, стал он хрипеть и вспомнился ему сразу красноармеец Петр – стоит перед ним живой и сияющий, с добрым и мягким взглядом, и в руке у него винтовка, а из дула ее торчит колосок. И улыбается Петр ему. Почернело лицо генералово, испустил он звериный крик и умер.

      И генераловы адъютанты, что делили с ним каравай, озверели, почуяли ненависть. Набросились они на своих товарищей, стали убивать друг друга, втыкать ножи в животы, рвать зубами плоть, вырывать языки и глаза. И убили они друг друга и умерли.

      А все, кто видел это, сошли с ума и убежали в лес.

      Вот такая у Красной армии сила!

      ★★★

      А потом все исчезло.

      Снова серый потолок, шум дождя за окном и свернувшийся теплым калачиком кот в ногах. Еще немного полежать – и можно будет встать, подойти к окну и закурить, глядя в еще черно-синее утреннее небо.

      Петр взглянул на часы: пять утра. Спать уже не хотелось.

      На кухне сидел Герман. Он пил чай.

      – Как ты? – спросил он, увидев Петра.

      – Вроде жив, – отшутился тот. – Даже голова не болит.

      – Вчера ты сильно напугал меня.

      – Как говорила королева Виктория, мне уже лучше, – он улыбнулся и полез в шкаф за банкой молотого кофе.

      Ему действительно было лучше.

      – Уверен?

      – Да.

      – Через полчаса я уйду на работу. Ты сможешь сегодня позвонить Грановскому? – осторожно спросил Герман.

      Петр стиснул зубы. Почему-то ему захотелось ударить Германа в лицо.

      – Да, – ответил он. – Я позвоню.

      Так начался второй день его новой жизни.

      ★★★

      Петр панически боялся телефонных звонков. Боялся принимать звонки, но еще больше – звонить. Особенно незнакомцам. Необходимость позвонить незнакомому человеку порой повергала его в дремучий, тягостный ужас, от которого можно было избавиться только одним способом – разбить телефон об пол и никогда больше о нем не вспоминать.

      Поэтому перед звонком Грановскому Петр два часа просидел за компьютером, уныло уткнувшись лицом в монитор и временами поглядывая на лежащий рядом листок бумаги с номером.

      Наконец он закурил, зажал сигарету в зубах, снова взял в руку телефон и набрал номер.

      Каждый гудок отзывался ползучим шорохом под черепной коробкой.

      – Да, я вас слушаю.

      Петр вздрогнул.

      – Добрый день. Илья Валерьевич?

      – Да,