Рыба для президента. Андрей Бинев

охотника Медвежью Лапу.

      – Кто же его не помнит! Садись рядом…

      Старик сел на береговую кочку, свесив ноги к воде.

      – Медвежья Лапа учил дышать тише, чем трава шелестит, а думать дальше, чем летит северный ветер.

      – Вот и подумаем… как учил Медвежья Лапа. Скажи, председатель, однако, какое имя он тебе дал при рождении? Ты помнишь это?

      – Еще бы! Лисий Глаз. А тебе – Рыбий Хвост. За то, что еще маленьким ты вертелся со взрослыми рыбаками и охотниками как хвост осетра – коли схватишь, до крови обрежешься, – он тихонько засмеялся, но Шаман был суров.

      – Послушай, председатель, пора это все забыть! Тебя русские люди назвали Олегом Николаевым, а отцу твоему, который к тому времени давно был в долине мертвых, дали имя Владимир. И в документе написали, в бумажке с фотокарточкой. Забыл?

      – Помню, помню. Да и тебя нарекли по-своему. И что с того!

      – Это важно, председатель. Сейчас это очень важно. Ты должен звать меня при русских так, как они хотят: Иваном Петровым. А при больших русских шаманах еще и вспоминать моего отца. Помнишь, как его звали?

      – Геной. Геной его звали.

      – Геннадием, а не Геной. Поэтому я Иван Геннадиевич Петров, а не какой-то там Хвост. Понял?

      – Ты – Шаман. Тебя уважает род.

      – Для нас, для людей, я Шаман, прозванный Старым Охотником Рыбьим Хвостом. Но только для нас!

      – Разве для этого ты позвал меня, Шаман?

      Петров встал и оказался достаточно высоким для ненцев человеком, с широкой грудью, гордо посаженной головой и крепкими, как бревна, ногами. Старик залюбовался им и завистливо цыкнул зубом.

      – Ты красивый! Большой, как русский человек.

      – Они не любят меня. Говорят, порчу им охоту и рыбалку.

      – Что еще они говорят?

      – А этого мало? Они совсем не эту охоту и рыбалку имеют в виду, которая кормит наши племена. У них свои дела.

      – Какие, Шаман? Какие могут быть дела, кроме того, чем занимаются люди?

      – Ты хитрый! Ты очень хитрый, Лисий Глаз. Все понимаешь.

      – Я старый и глупый. Старше меня нет во всей тайге среди людей. И глупей нет. Мое место в долине мертвых, а я все еще здесь, среди вас, живущих.

      Иван Петров нервно прохаживался за спиной старика, что-то ворчал себе под нос. Старик замолчал и уставился в воду, будто силился разглядеть там дорогу в долину мертвых. В тайге заорала птица, поднялся ветер, в воду полетели обломанные сучья, откуда-то из свинцовой глубины выросла тяжелая волна и накатила на берег. Брызги попали на пимы старика и лисий мех подола его летнего суконного совика. Капельки заискрились наподобие бисера. Будто выпотрошенная десяток лет назад старая лиса ожила, встрепенулась. Старик вздрогнул, смахнул узловатой ладонью капли воды и испуганно покосился на Шамана. Тот заметил его замешательство, насупил брови и сделал в воздухе несколько круговых движений руками. Ветер утих, волна откатила и по реке побежала зыбь.

      – Не серди меня, Лисий Глаз. Тебе дали