Слишком много колдунов. Чингиз Григорьевич Цыбиков

всё испортила, господи, за что мне это…

      – Чёрт с тобой, – сказала бабушка и потянулась к экрану, чтоб закрыть терминал.

      – Стой! – взвизгнул динамик. Бабушка замерла с вытянутой рукой. – Они нашли её. Добудь мне её, Ирма Прелати, добудь любой ценой, слышишь? Иначе ему…

      – Выберусь, пришлю открытку, – сказала бабушка, захлопнула экран, положила терминал в сундук и увидела егеря Шосса, стоявшего на лестнице наверх. В руке у него был горящий факел, и он во все глаза смотрел на сундук.

      – Шосс, – сказала бабушка через две долгих секунды. – Решай быстрее уже.

      Шосс покивал быстро-быстро и протянул ей руку.

      – Вы мне потом всё объясните, мадемуазель Прелати.

      – Обязательно, Шосс, – выдохнула бабушка. – Скорее же.

      Они поднялись из подвала, опрокинули остатки масла на лестницу, бак забросили вниз. Бабушка схватила за руку Майю, Шосс говорил торопливо:

      – Идите быстро по этой тропинке, лошади в роще, на одной скачете, другая сменная. Я буду ждать их здесь. Дом сожгу.

      – Жги, – сказала мадемуазель Прелати. – Чтоб ни следа не осталось. Особенно от подвала.

      – Дорогу до Тулузы знаете?

      Бабушка коротко кивнула.

      – Ну с богом тогда, – сказал Шосс. – Ирма. Красивое имя.

      Мадемуазель Прелати внезапно привлекла его к себе и поцеловала прямо в губы.

      – Дурак ты, Шосс, – сказала она глухо, и через полминуты они с Майей скрылись в роще.

      Егерь постоял ещё, затем пошёл к дому, послюнил палец, чтобы определить ветер, и поднёс факел к стене. Затем к ещё одной. И ещё. Столб пламени и дыма густел и расширялся с каждой секундой, и вскоре Шоссу пришлось отойти подальше.

      Несколько человек с кольями и вилами в руках подбежали к нему. Движения их были лихорадочными, глаза опасно сверкали.

      – Где она? – закричали они издалека. Егерь не стал отвечать, а просто кивнул на пылающий домик.

      Собралась толпа. Это были одни мужчины, все с вилами, топорами, дрекольём. Самые беспокойные разломали амбар и швыряли охапки сена в огонь, весело что-то при этом крича.

      – Что, Шосс, кончилась твоя ведьма, – услышал егерь. Обернулся неторопливо.

      Рядом стоял староста деревни с двумя незнакомцами в серо-золотых мундирах королевской прокуратуры. Незнакомцы Шоссу не понравились. У одного тонкое нервное лицо, полуприкрытые лениво веки, развинченная поза, плавные движения – и вместе с этим цепкий, беспокойный жадный взгляд. Второй постарше, на лицо попроще, поживее и даже в чём-то вызывает симпатию, если бы не оружие, которое выпирало, висело и торчало отовсюду у обоих – разумеется, в нарушение всех законов, и местных, и королевских. Столичное подчинение, хозяева жизни… Причём сабли почему-то справа, они что, оба леворукие? Прокуроры смотрели на горящий дом, затем один спокойно и нагло взглянул на егеря. Шосс опустил глаза, кашлянул и ответил старосте:

      – Это скорее твоя ведьма, Гильям. Я ей разрешение на жительство не давал.

      – Зато участок выделил, – немедленно парировал староста. –