Подфлажник. Олег Михайлович Пустовой

вслух.

      – Тогда давай стол раскладывать, – забеспокоилась мать.

      – Я сам разложу, мам, – быстро среагировал Игорь и стал убирать с «книжки-стола» ненужные предметы.

      – Хорошо, сынок, ты занимайся столом, а я пока хлебушка нарежу.

      Шло время. Сын с матерью были готовы к встрече главы семьи, который и не думал задерживаться. Он попал домой, как раз в тот момент, когда холодные закуски начали тосковать на покрытом белой скатертью столе, а Ирина прихорашивалась в спальне возле трюмо. Игорь к этому времени включил телевизор и удобно расположился в кресле возле журнального столика, где зачастую любил сидеть отец, читая газеты и мельком заглядывая в телевизор. Он любил просматривать свежие газеты, удивляясь каждой городской новости. Вот, именно в такой момент раздались два коротких звонка, и послышался щелчок открываемой двери. Это была верная отцовская примета, и Игорь пулей метнулся в прихожую, крикнув на ходу матери:

      – Мам, папка приехал!

      Не успел Николай переступить порог квартиры, как Игорь, словно, впавший в детство ребёнок, с радостью обнял отца и хотел повиснуть у него на шее, но ничего не получилось, ибо, они с отцом были, почти одного роста, зато крепкие объятия получились по-взрослому. Пока они так приветствовали друг друга, в прихожую вышла Ирина. В обтянутых лосинах из чёрной лайкры и в длинной вязаной кофте собственной вязки, она оставалась неотразимой, как и двадцать лет назад. Обняв жену и поцеловав её в пухлые, слегка подкрашенные губы, Николай вручил сыну дорожную сумку и с восторгом сделал радостное заключение:

      – Ну, вот, я и дома! И снова, почти полгода семейной жизни, ждут нас впереди!

      – Ты только говоришь полгода, а через три месяца начнёшь в рейс проситься, я тебя уже хорошо изучила, – осторожно возразила Ирина.

      – Куда проситься, Иришка, и так, ведь, полгода из жизни вычеркнуто.

      – Ничего, мы их постараемся наверстать, – стала подзадоривать мужа Ирина, осторожно снимая с него утеплённую кожаную кепку и, собственноручно вязанное, белое мохеровое кашне. Утеплённую натуральным мехом кожанку чёрного цвета, Николай снял сам и стал искать на вешалке свободное место для своего китайского ширпотреба. Ввиду изменчивой в Южной Пальмире погоды, на вешалке висели зимние и демисезонные вещи жены и сына, занимая все свободные крючки. Поместив шинель сына на один крючок с его болоньевой курточкой, Николай, освободив крючок, повесил на него свою куртку и, сняв утеплённые ботинки, обулся в, принесённые женой, тапочки из толстого тёмно-синего вельвета молдавской фирмы «Флоаре».

      – Проходи в зал, – пригласила Ирина мужа и обворожительно улыбнулась, стараясь угодить своему кормильцу. – Сегодня ты гость и я за тобой буду ухаживать.

      – Давай я сначала руки с дороги помою, а потом буду весь в вашем распоряжении, мамзель Залесская, – принял игру Николай и зашёл в ванную.

      – Иди умываться, а я, пока, горячее разогрею, – согласилась Ирина. И, уже, обращаясь к сыну, позвала: – Игорёк,