Радикализация искусства. Избранное. Глеб Нагорный

выскочил из-за кулис, извиняющимся жестом подхватил липкий целлофан, поймал на лацкан смокинга запущенные с первых столиков балык и баклажан, низко, в пуп, поклонился и подобострастно зачастил в микрофон:

      – Премного, премного… Я рад, что вам понравилось. А теперь – наши прелестные танцовщицы! Целлюлоза и Глюкоза! Поприветствуем, господа! – И, посверкивая исцарапанными CD смокинга, бодренько засеменил в сторону кулис, с изображенными на них в самых откровенных позах стрип-моделями.

      – Тебе это так не пройдет! – послышались агрессивные выпады с задних рядов.

      Но кто-то сидящий впереди, с более дорогим мобильным телефоном и более заплывшим взглядом, с толстой «серебряной» нитью цвета плавленого сырка, выпирающей из расстегнутой до ремня рубахи, за которой обнаружилась майка в сивушных узорах, развернулся, опрокинул в себя стопарь водки, закусил малосочным огурцом, дулами глаз прошелся по залу… Крики потонули в не терпящем возражений: «Цыц, кодла! Дюзну в грызло!» Копчик огурца – огурок – полетел в сторону галерки, и все притихли.

      – Чего изволите? – выгнулся сквернолице-хитрозубый официант с чаевой «серебряной» нитью, усаживая Флёра за дальний столик, стоящий около приоткрытой двери, на которой горела бубновая вывеска с красивым для непосвященных названием: «Казино «Катран»15. За столом уже сидел какой-то древний старец с изрезанным временем пергаментным лицом и клевал носом над глиняной кружкой с пивом.

      – А что у вас есть? – в свою очередь спросил Флёр, мельком взглянув на старика, под стулом которого стоял ящичек с ручкой.

      – Самое изысканное, – елейным голосом проворковал официант с половым цветом лица, развернул меню с прейскурантом цен и сверкнул искренне неискренней улыбкой.

      Волосы на его треугольном черепе были разделены на пробор и смазаны подсолнечным маслом. Красно-огненная шелковая косоворотка с безразмерными рукавами, в которых без труда можно было спрятать бочки с соленьями, котлы с варевом и прочие баки с харчами и емкости со снедью; саржевые шаровары цвета золы с острым запахом колбасных колец; навакшенные, сажевые, сапоги «бутылками» с объемными голенищами, в которых не раз выносилось и сухое, и полусладкое, а также перекинутый через руку утиральник, расшитый истошно горланящими петухами, завершали иллюстрацию к брошюре «О вреде холестериновой пищи». Для полноты картины не хватало только щеголевато-шикующего скрипа сапог. Но вместо сухой бересты, которую некогда закладывали в обувь жуликоватые сапожники, между стельками и подметками капустными зелеными листами лежали банкноты, отчего официант казался выше ростом, но о причине этого, кстати, не догадывался, поскольку сапоги перешли к нему от проворовавшегося коллеги. До того ж он шастал по залу «Граммофона» в застиранной сумбурного цвета t-short’ке с номером «ОО» на спине и «волосатым»16 сердцем в груди. В дерматиновых кроссовках и невнятных однострочных

15

Катран (блат. жарг.) – игорный притон.

16

Употр. применительно к вору, ничтожеству (блатной жаргон).