Русский ад. Книга вторая. Андрей Караулов

писал «Пиковую даму», Мусоргский – «Бориса Годунова», а Лев Толстой – роман «Воскресение», мою любимую книгу…

      Рынок не отрицает мораль!

      – То есть ваша линия – пробираться между? – уточнил Караулов.

      – Да. Именно так, господин ведущий. С реформами связан огромный социальный риск…

      – Остановимся, – вдруг прервал его Караулов. – Стоп. Оператор Володя удивленно скинул наушники.

      – Стоп, стоп! – повторил Караулов. – Здесь я хозяин.

      – Что… что вы себе позволяете?.. – прошептала девушка пресс-секретарь, испуганно оглянувшись на Гайдара.

      Караулов встал.

      – Дорогой, многоуважаемый Егор Тимурович…

      Он понял, что передачу – уже не спасти и ближайший понедельник будет нечем закрыть, а это катастрофа. Не было случая, чтобы Караулов сорвал эфир. А тут эфир срывает премьер-министр – ничего себе!

      – …Цель разговора, Егор Тимурович… – осторожно начал Караулов, – показать всем советским зрителям Гайдара-человека. Реформатор как жертва времени. Тяжелых обстоятельств в России. Нам не нужен и не интересен Егор Гайдар, реагирующий на все через губу. Я спрашиваю вас о судьбе «Норильского никеля»…

      – Егор Тимурович никому ничем не обязан, – отрезал Караулов. – А ты, милая, сиди и помалкивай.

      – Говорите, говорите, Андрей Викторович… – вздохнул Гайдар. – Я слушаю. Надо послушать, друзья.

      – Мы рассуждаем о Норильске, где живут 300 тысяч человек. В ответ слышу…

      – Давайте переснимем! Друзья, Андрей Викторович абсолютно прав: я действительно увлекся теософией реформ. А людям важно, сколько завтра будет стоить хлеб.

      – Вы знаете… сколько будет стоить хлеб? – удивилась пресс-секретарь. – Эфир через три дня, – так?..

      – Бегущую строку дадим! – хмыкнул Караулов. Вся эта комедия его раздражала.

      – Господа, я действительно не знаю, как быстро дорожают сейчас хлебобулочные изделия, но… – Гайдар примиряющее улыбнулся, – но… продолжаем, коллеги!..

      – Новую пару, – приказал Караулов. – Быстро!..

      Олеся, режиссер монтажа, принесла кассеты.

      – Накинь на Борьку тряпку, – попросил Караулов. – А то он опять что-то скажет…

      – Дадите – накину, – вздохнула Олеся.

      Гайдар вопросительно смотрел на Караулова:

      – Работаем?

      – Итак, «Норильский никель»! Прошу вас, Егор Тимурович!

      Собираясь с мыслями, Гайдар даже чуть запрокинул голову.

      «Благородная тишина, в ней есть что-то молитвенное…» – Караулов обожал, когда люди готовятся к съемкам, и всегда в такие минуты вспоминал Ремарка.

      – Но я, Андрей Викторович, если позволите, все же доскажу сейчас про 91-й, – извинился Гайдар. – Хочу напомнить: мы тогда были в безнадежной позиции. Ну вот… э-э… как в шахматах, аналогия… интеллектуально вполне состоятельная: вы можете обострить игру, пожертвовать ферзя, гарантированного места нет, зато есть шанс уйти от неминуемого поражения!..

      Мы… – он старательно подбирал