Книга Пыли. Прекрасная дикарка. Филип Пулман

через пять проворчал ее деймон. – Слова имеют смысл только в контексте, а не вот так – разложенные по ящичкам, как биологические образцы.

      Ханна отбросила газету, развела огонь в маленьком камине, и только теперь сообразила, что совсем забыла про кофе.

      – Почему ты мне не напомнил? – упрекнула она деймона.

      – А ты как думаешь? Я и сам забыл! – возмутился Джеспер. – Бога ради, успокойся уже наконец.

      – Я стараюсь, – пробормотала Ханна. – Только, похоже, я забыла, как это делается.

      – Дождь кончился. Ты вроде бы начала обрезать клематис, так пойди и займись им.

      – Там все промокло.

      – Тогда погладь белье.

      – У меня только одна блузка неглаженая.

      – Напиши кому-нибудь письмо.

      – Не хочу.

      – Ну, тогда испеки пирог, заодно и мальчика угостишь.

      – А если он придет, как только я начну? Тогда нам придется полтора часа с ним болтать, пока пирог не испечется. К тому же, у нас есть печенье.

      – Ну все, я сдаюсь, – вздохнул деймон.

      Ханна сняла с крюка у камина старую закопченную сковороду, оставшуюся еще от матери, и поджарила себе сэндвич с сыром. Потом сварила еще кофе и на этот раз не забыла его выпить. На сытый желудок ей немного полегчало и удалось на целый час занять себя чтением. Между тем дождь припустил снова.

      – Если и дальше будет так лить, он может и не прийти, – заметила Ханна.

      – Придет как миленький! Ему слишком любопытно.

      – Думаешь?

      – Пока мы с ним говорили, его деймон четыре раза поменял форму.

      – Хм-м-м… – протянула Ханна. Это Джеспер удачно подметил. Если деймон ребенка часто превращается и умеет принимать множество разных форм, это верный признак ума и любознательности. – И, по-твоему, это значит…

      – …что ему очень интересно выяснить, в чем тут дело.

      – Но он испугался. Даже побледнел.

      – Всего на секунду. А потом опять раскраснелся, разве ты не заметила?

      – Ну что ж, сейчас мы все узнаем наверняка. – Ханна взглянула в окно и увидела, что мальчик уже приближается к воротам. – Он все-таки пришел.

      Не дожидаясь стука в дверь, она поднялась, отложила книгу на приставной столик, разгладила юбки и машинально коснулась волос. Господи, да отчего же она так нервничает? Глупый вопрос. Причин для беспокойства и впрямь было немало.

      Ханна открыла дверь.

      – Ты, наверное, промок насквозь, – сказала она.

      – Ну, немного. – Прежде чем Ханна успела забрать у него дождевик, мальчик сам отряхнул его перед дверью. Потом взглянул на чистый ковер и блестящий мастикой пол – и снял еще и ботинки.

      – Входи и грейся, – сказала Ханна. – Как ты сюда добрался? Надеюсь, не пешком?

      – На лодке.

      – У тебя есть лодка? Где ты ее оставил?

      – Возле ремонтной мастерской. Мне разрешают ее там ставить. Я подумал, лучше я вытащу ее на берег и переверну, а то воды наберется столько, что за сто лет не вычерпаешь. Она называется «Прекрасная