Come back, или Вы всегда будете женщиной. Вера О.

переводчицу на службу своим интересам. Безуспешно.

      Пока всё хорошо, температура нормальная, боли нет. Про боль вопросы задаются особенно часто, на столике у кровати лежат обезболивающие таблетки, которые надо принимать трижды в день. Но я их не пью, как и прежде не любя лекарства, за ненадобностью.

      Тренькает телефон: это СМСка. На экране телефона я вижу информацию о пополнение моего рублевого счета на сумму с пятью нулями. Это пришла помощь из Астрахани: Леночка и Рафаил не оставляют меня в беде.

      Мне уже можно и нужно есть. Я ем только потому, что «надо». Аппетита нет, как и все дни с момента постановки диагноза. И я уже похудела килограмм на пять. Это не вызывает радости, вообще ничего не значит в теперешней жизни, а ведь раньше каждый сброшенный килограмм добавлял хорошего настроения.

      …Вспоминаю, кто-то сказал, что грудь весит около 800 грамм. И говорю: «Ася, я похудела сегодня на 800 грамм, ещё немного, и 90*60*90 никуда от меня не денутся!». И тут же заплакав, спрашиваю: «Ася, как мне жить с одной грудью?». Она отвечает: «Но ведь нос у Вас тоже один». Я подхватываю: «Он посередине, а грудь сбоку». Ася «укоряет»: «Что ж Вы не попросили доктора передвинуть грудь в центр». Хохочем. На душе становится легче.

      Ася предлагает встать и посмотреть на шов, я категорически отказываюсь: на сегодня с меня хватит и операции. Дело сделано, а «налюбоваться» успею и потом, я должна к этому подготовиться. Тем более что так комфортно телу лежать в кровати без движения и отдыхать от пережитого.

      Приступаю к еде, предварительно отметив, как необычно выглядит обед. На принесённом подносе в аккуратном мешочке нож, вилка, ложка. Бланк с указанием всех блюд. Овощи на тарелке, вырезанные в виде цветов, декорируют блюдо. И это в клинике, а не в ресторане. Фотографирую содержимое подноса, не надеясь, что мне поверят на слово дома.

      Пробую встать, прихватив банки (как они действительно мешают!). Неловко, с помощью Аси, натягиваю халат поверх операционной рубахи. С опаской смотрю в зеркало. Одежда на мне топорщится и скрывает отсутствие груди почти полностью. Вид неблестящий, ну да ладно. Выхожу в пустынный коридор, заглядываю в палату Эммы ненадолго. Она по-прежнему в постели, может, чуть меньше бледна. У Эммы недавно был оперировавший её врач – мировое светило Д. Эмма рассказывает: «Я задала ему только один вопрос. Знаешь какой?» Я знаю. Меня саму только этот единственный вопрос и волнует всё последнее время. Процент выживания. Сколько у меня сейчас этих процентов? Эмма, видя, что я молчу, продолжает: «Я спросила, сколько доктор даёт процентов на то, что я выкарабкаюсь, буду жить».

      Эмма рассказывает о еще одной русской пациентке, лечащейся здесь же. Об её женственности и капризах. Об её удивительно заботливом муже. Эта бездетная пара москвичей скромного достатка продала квартиру, единственное своё богатство, в надежде на излечение. Лечение поглотило все деньги, а болезнь не отступила. Эмма, не скрывая восхищения, говорит о «медовом месяце» любящего мужа и женщины,