Расколотые небеса. Юлия Борисовна Шипилова

Беренсена утекла сквозь пальцы.

      Компания спустилась вниз к семи часам, уже изрядно протрезвев и приведя себя в цивилизованный вид. Именно тогда им сообщили, что ужинать придется с хозяином, неожиданно решившим посетить владение. Для Рена и Виктории это стало неприятным сюрпризом. Готовя план, они рассчитывали на отсутствие Беренсена, чье вмешательство могло здорово спутать похитителям карты. Зная, что финальное решение все равно останется не за ней, Виктория исподволь посмотрела на Рена, но тот слегка покачал головой.

      Когда молчание за столом стало уже совсем невыносимым, Гектор решил разрядить обстановку. Попытка вышла неловкой, как и все, что младший Данн делал в жизни.

      – Во всяком случае, мы увидим Расмуса Беренсена, – заметил он неловко, – Даже, если не сумеем устроить набег на его винный погреб. Таким не каждый может похвастаться.

      Странное заявление Гектора объяснялось довольно просто. Расмус Беренсен уже много лет вел затворнический образ жизни, появляясь лишь на торжественных собраниях и официальных мероприятиях. Сразу после разлома, когда он впервые открыто высказался о поддержке Сената, Беренсен, в кулуарах называемый не иначе как «Расмус-предатель», поначалу активно участвовал в сенатской пропаганде, но примерно через год совершенно пропал с экранов. Тогда это вызвало немало пересудов. В ФЕ теперь знали, что стояло за нелогичным поведением бывшего соратника Президента, но для остальных его действия по-прежнему оставались немалой загадкой.

      Не успел никто ответить на неуместное замечание Гектора, как дверь в столовую с мягким звуком отворилась, пропуская внутрь хозяина дома. Как выяснилось, опальный политик не сильно изменился с тех пор, как пропал с радаров. Это был невысокий, худощавый человек с аккуратными, словно у женщины, ладонями и рано поседевшими висками.

      – Добрый вечер, – поприветствовал присутствующих Беренсен, едва удостоив пеструю компанию мимолетным взглядом, и занял место во главе стола. В ответ раздалось нестройное бормотание. Не настроенный продолжать разговор Беренсен деловито разложил на коленях белоснежную салфетку, и только тут заметил Рена.

      Последний раз они виделись спустя некоторое время после разлома, но сейчас узнать сына бывшего Президента было нетрудно, настолько сильно проявилось в младшем Антрейте фамильное сходство. Рука Беренсена нервно дернулась, и краска моментально отхлынула с лица, словно при виде призрака. Рен продолжал ужин совершенно невозмутимо, как будто ничего не заметив, и хозяин дома быстро справился с первым шоком. Все произошло так быстро, что, кроме Виктории, никто не обратил внимания на разыгравшуюся пантомиму.

      – Как поживает отец, Алекс? – Беренсен не собирался заводить разговор, но вопрос сам сорвался с языка. Он испытывал странную потребность хоть чем-то заполнить мысли, впавшие в сумбур после внезапного столкновения.

      Мысленно Алекс едва не подавился ложкой, однако внешнее воспитание взяло свое.

      – Неплохо, – вежливо ответил