Гибель королей. Бернард Корнуэлл

значения не имело. Задние ряды атакующих давили на передние, тех сдерживала баррикада из досок, и многие падали. Одного из таких я ударил в лицо мыском подбитого железом сапога и почувствовал, как хрустнула кость. Даны так стремились добраться до нас, что шли по телам своих упавших товарищей, а мы их убивали. Двое все же прорвались, несмотря на все преграды, и один из них стал добычей Осиного Жала, вынырнувшего из-под края его щита. Он как раз замахнулся топором, удар которого принял на свой щит воин позади меня, так что, когда я пронзил дана, тот все еще держался за рукоятку. Я увидел, как расширились его глаза, увидел, как злобный оскал на его лице превратился в гримасу отчаяния. Потом дернул лезвие вверх, а Сердик, стоявший в шеренге рядом со мной, докончил дело топором. Тут я заметил, что дан, получивший удар сапогом в лицо, держит меня за щиколотку. Я стряхнул его, и в этот момент на меня брызнула кровь с топора Сердика. Дан у моих ног с воем попытался отползти прочь, но Финан пронзил мечом его ногу, потом еще раз. Другой дан зацепил топором мой щит, стремясь опрокинуть его, чтобы открыть меня для удара копьем, однако топор соскользнул с полукруглого края, щит выровнялся, и копье, задев его, отлетело в сторону. Я же тем временем нанес удар Осиным Жалом и вновь ощутил, как меч нашел цель, и развернул его в теле противника. Финан, распевая свою безумную ирландскую песнь, тоже вносил лепту в эту резню.

      – Сомкнуть щиты! – крикнул я своим людям.

      Мы каждый день отрабатывали эту тактику. Если стена из щитов ломается, в свои права вступает смерть, но если стена стоит прочно, тогда гибнет враг. Первые даны, набросившиеся на нас в диком азарте, вдохновленные предсказанием колдуньи, были остановлены баррикадой и превратились в легкую добычу для наших мечей. Отсутствие боевых навыков и утрата боевого духа, после того как провалилась первая атака, – все это лишило их шанса пробить нашу стену из щитов. Видя, что трое уже лежат в горящем тростнике, а баррикада из дымящихся досок целехонька, остальные атакующие побежали на берег, спасая свои жизни. Зигурд уже приготовил новый отряд из двадцати крупных воинов с копьями. Все были настроены очень решительно, но, в отличие от первого отряда, действовали хладнокровно и обдуманно. Они были из тех, кто тоже стоял в стене из щитов и убивал противника, кто знает свое дело. Азарт битвы не застилал им глаза, они не собирались опрометью бросаться на нас и применяли другую тактику: медленно выдвинуться вперед и длинными копьями пробить стену, чтобы открыть нас для воинов, вооруженных мечами и топорами.

      – Сражайся за нас, Господь! – взвыл Виллибальд, когда даны подошли к мосту.

      Они ступили на настил с большой осторожностью и при этом не сводили с нас глаз. Кто-то выкрикивал оскорбления, но я их едва слышал. Я наблюдал за ними. Мое лицо и кольчуга были забрызганы кровью. Мой щит с воткнувшимся в него вражеским копьем оттягивал руку. Лезвие Осиного Жала покраснело от крови.

      – Низвергни их, Господи! – молился Виллибальд. – Истреби язычников! Порази их в своем величайшем