Князь Пустоты. Книга третья. Тысячекратная Мысль. Р. Скотт Бэккер

стискивая скулы старого колдуна. Он стер слезы большим пальцем. – Тихо, дитя…

      Наутцера мог только часто дышать и содрогаться в конвульсиях.

      – Пожалуйста, – сказал нелюдь, – пожалуйста, не плачь…

      И тут Ахкеймион взревел:

      – Наутцера!

      Он не мог смотреть на это, только не опять, только не после Багряных Шпилей!

      – Это сон, Наутцера! Это сон!

      Великий Даглиаш онемел. Чайки и вороны взлетели и зависли в воздухе. Мертвые безучастно глядели на море.

      Наутцера отвернулся от ладони Мекеретрига и посмотрел на Ахкеймиона, тяжело дыша в ледяном воздухе.

      – Но ты же мертв, – прошептал он.

      – Нет, – ответил Ахкеймион. – Я выжил.

      Исчезли помосты и стена, смрад разложения и пронзительные крики птиц-падальщиков. Исчез Мекеретриг. Ахкеймион стоял в пустоте, не в силах вздохнуть, не веря в реальность такой перемены.

      «Как ты остался в живых? – кричал в его мозгу Наутцера. – Нам сказали, что тебя захватили Шпили!»

      «Я…»

      «Ахкеймион? Акка? Ты цел?»

      Почему он казался себе таким маленьким? У него были причины скрывать правду.

      «Я… я…»

      «Где ты? Мы пошлем за тобой кого-нибудь. Все сделаем как надо. Месть будет неотвратимой».

      Забота? Сострадание к нему?

      «Н-нет, Наутцера… Нет, ты не понимаешь…»

      «С моим братом поступили подло. Что еще я должен понимать?»

      На один сумасшедший миг он ощутил себя невесомым.

      «Я солгал тебе».

      Долгое мрачное молчание, наполненное всем, что не высказано.

      «Лгал? Ты хочешь сказать, что Шпили тебя не похищали?»

      «Нет… То есть да, они похитили меня! И я действительно сбежал…»

      В его голове пронеслись видения безумных дней в Иотии. Ослепление Ксинема. Кукла Вати, божественное проявление Гнозиса. Он вспомнил крики людей.

      «Да! Ты правильно поступил, Ахкеймион. Это должно быть на века занесено в наши летописи. Но при чем тут ложь?»

      «При том… – Тело Ахкеймиона в Карасканде сглотнуло ком в горле. – Есть еще одно… То, что я скрыл от тебя и остальных».

      «Что же?»

      «Анасуримбор вернулся».

      Снова долгое молчание, странное, как будто изучающее.

      «Что ты сказал?»

      «Предвестник явился, Наутцера. Мир на краю пропасти».

      Мир на краю пропасти.

      Любые слова, повторенные много раз – даже такие, – теряют смысл. Именно поэтому, как понимал Ахкеймион, Сесватха наградил своих последователей проклятием – отпечатком собственной истерзанной души. Но сейчас, признаваясь во всем Наутцере, колдун произнес эту фразу как в первый раз.

      Возможно, он просто не подразумевал такого смысла. Определенно нет.

      Наутцера был слишком ошеломлен, чтобы разгневаться, услышав признание в предательстве. В его Ином Голосе звучала тревожащая пустота, почти безучастность. Только потом Ахкеймион понял, что старик ужаснулся, как сам он несколько месяцев назад; что он напуган, поскольку оказался перед лицом событий, слишком