Добрые люди. Хроника расказачивания. Петр Панкратов

паёк, – возразил Павел.

      – С чем ты пришёл? С пустым вещевым мешком. Что принёс детям? Вшей. Вы трусы. Вы ничего не требуете. Вашу станицу назвали волостью[12] и вы молчите. Не так давно вы сами на Дону выбирали себе власть, от хуторного атамана до атамана общевойского. Теперь вам власть сажают. А вы молчите. Вам будут мочиться на голову, а вы будете молчать. Так из вас вытравили казачий дух, казачью смелость, честь. Вашу землю казачью сделали общенародной собственностью, вы и тут ни слова.

      Ваши предки завоевали волю, свободу, землю. Всё это вы потеряли. А кто будет от вас родится? Такая же сволочь, как и вы. Украинцы говорят: «совыня никогда не родит сокола». Так как же можно выходить за вас замуж? Чтобы рожать сволочь?

      Даша выхватила кнут у Павла, прыгнула в сани, огрела кнутом коня, который от испуга встал на дыбки.

      Девушка передёрнула вожжи и лошадь пошла полной рысью. При въезде в станицу остановила, перевела на шаг. Подъехав к воротам, Павел и Даша одновременно выпрыгнули из саней, чтобы открыть ворота. Павел тихо заговорил:

      – Дашенька, прости меня ради Христа. Я сказал в шутку, а получилось вон как. Мы живём в одной семье, а в семье должен быть лад. Я боюсь, что если мы будем ссориться, то Михаил Иванович обоих нас выгонит.

      – А если нас выгонят, мы выдём из их ворот в костюмах Адама и Евы. У меня же ничего своего нет.

      После размолвки с Дашей Павел всячески старался ей угодить. Несёт Даша воды от колодца в стряпку, Павел тут как тут, выхватывает вёдра и несёт. А однажды вышла она из стряпки с двумя вёдрами корма для свиней. Павел ухватил вёдра и – рысью к свинарнику. Даша до свинарника и полпути не прошла, а Павел уже возвращается. Даша, не глядя на Павла, взялась за вёдра:

      – Ты, Павел Фомич, никак мылиться начинаешь? Не надо, не мылься, бриться всё равно не придётся.

      – Как сказать. Может и выпадет такой случай. Знаешь чего петушок думает, когда за курочкой гонится? – спросил Павел.

      – Не знаю. На курином языке разговаривать не приучена. Отдай вёдра, кочет! – Девушка рванула вёдра, да так сильно, что Павел не удержал их. С тех пор они не разговаривали. Только тогда, когда Даша и Павел повезли Ивану Ананьевичу перед самым Рождеством скоромные продукты и мальчикам обновы, пошитые Дашей, Павел дорогой сказал:

      – Даша, я люблю тебя. Не отдам никому, окромя Евгения. Коли он придёт, слова не скажу. Не пойдёшь, сам за руку возьму и отведу к нему, любого другого убью. И давай больше об этом не говорить. Готовь себя морально за меня выйти.

      Глава одиннадцатая

      Когда Павел и Иваны ездили на мельницу, а ездили они больше недели, Михаил Иванович провернул дерзкое, но чрезвычайно нужное и полезное дело.

      Михаил Иванович составил план ночью, а утром докладывал его в волостном правлении. Он говорил:

      – Раздачей муки по ведру на едока мы не ликвидировали опасность голода. Округ, как говорит Иван Павлович, отказался нам помочь. Спасаться нам надо самим.

      – Но как? – спросил Степура.

      – Надо поехать в Придубровские хутора, изловить дезертиров,

12

В результате политики расказачивания. (Прим. ред.)