Вернуться и вернуть. Вероника Иванова

момента не наступило бы, потому что иглы, которыми каждый убийца из Южного Шема может попасть в глаз бабочки с очень даже большого расстояния, смазаны очень неприятным зельем, которое… скажем так, после попадания которого в кровь жертве покушения можно начинать сооружать надгробие.

      Фрэлл! Это что же получается?! Сейчас какая-то сволочь убьет моего главного подозреваемого, и я останусь ни с чем? Нет, мои дорогие, так не пойдет! Не позволю!

      И я со всей дури (а как же иначе?) ударил ногой по двери.

      Издав жалобный треск, дерево впечаталось в руку, пальцы которой сжимали трубку. Кихашит пошатнулся, роняя свое оружие, но изготовиться для новой атаки не успел. По очень простой причине: последовать за дверью и приставить к горлу опешившего убийцы обнаженный клинок не составило труда даже такому неуклюжему типу, как я.

      – Простите, что нарушил ваше уединение, господа, но мне показалось, что негоже омрачать и так уже ненастный день смертью.

      Люди, находившиеся в комнате, перевели взгляды на меня. Те, кто был в сознании разумеется, потому что мальчик, лежащий на постели, судя по всему, забылся сном после тяжелого приступа.

      Лаймар. Удивленный. Недовольный. Растерянный.

      Бедно, но опрятно одетая женщина, видимо мать больного ребенка. Заплаканная. Дрожащая то ли от холода, то ли от страха.

      Убийца, наверняка играющий роль отца семейства, – человек более чем средних лет, с незапоминающимся лицом. Напряженный и бесстрастный. Непорядок! Он должен меня бояться, разве нет? Я же такой стра-а-а-ашный!

      В целях внушения незаслуженного уважения позволяю «старшей» кайре прижаться к коже под подбородком кихашита еще теснее. Самую малость – даже кровь не выступает. Заодно поигрываю Пустотой, то касаясь ледяным дыханием живой плоти, то отзывая свою вечную спутницу назад. Наверное, именно ей и удается заставить убийцу, с раннего детства презревшего страх смерти, вздрогнуть. Еще бы, если, умирая, вы знаете, что воплотитесь в лучшем теле и лучшей жизни, уходить нестрашно. Но раствориться там, где ничего не было и никогда не будет… О, подобное испытание могут выдержать не все! Вообще никто не выдержит. По моему скромному разумению. Я и сам, кстати…

      – Поручитель? Провинность?

      Эти вопросы могут показаться странными кому угодно, но только не человеку, нервно сглатывающему слюну. И он, и я играем сейчас по одним правилам. Правилам старинной, но до сих пор распространенной игры под названием «Остаться в живых». А еще вашему покорному слуге посчастливилось в свое время ночь напролет слушать пьяную исповедь г’яхира,[9] который считал, что не сможет дожить до рассвета. Как же он ошибался: смерть настигла парня лишь сутки спустя… А мне – в качестве посмертного дара собутыльника – досталась груда совершенно бесполезной на первый взгляд информации. Но, как выясняется, ничто в этом мире не пропадает зря!

      – Я не буду повторять дважды! – В самом деле не буду. Хотя бы потому, что сам забуду, о чем спрашивал.

      – Поручитель

9

Г’яхир – «смотритель приюта» (то есть управляющий подразделением Постоялого Двора в конкретной провинции). Имеет в своем подчинении до сотни человек.