К берегам Тигра. Хаджи-Мурат Магометович Мугуев

накладка, – возмущается земгусар, разглядывая карты, которыми шулер пытался накрыть колоду.

      – На пять рук сработал, негодяй! – негодует доктор. – Бить их надо, подлецов!

      Оба шулера растерянно прижимаются к окну, испуганно оглядывая комнату и ища щель, в которую можно бы нырнуть. Грек, размахивая руками, суетится около нас, перебегая от одного к другому и жалобно уверяя:

      – Нон, нон… Это не зулик, это ошибки. Я очень хорошо знай этот человек.

      Лицо Химича медленно наливается кровью:

      – Молчи, гадина!..

      Грубо, по-казацки выругавшись, он с размаху ударяет по шее грека.

      Зуев, который мирно спал сном праведника, вскочил, разбуженный шумом, и, еще не понимая, в чем дело, неистово завопил:

      – Бей их, кроши супостатов!

      Выхватив наган, он не останавливаясь выпалил все семь зарядов в низенький, нависший над нами потолок. Сверху посыпалась отбитая штукатурка, и с мягким треском разлетелась вдребезги висячая лампа, в которую угодила одна из пуль неистового прапорщика.

      – Господа, да довольно же! – испуганно закричал доктор.

      – Зуев, довольно! Прекратить! Ну-с, фендрик, вам говорят прекратить! – рявкнул я, хватая за плечо осатаневшего прапора.

      – Слушаю, господин сотник! – хрипло сказал он.

      – Прапорщик, обыскать шулеров и отобрать деньги.

      – Слушаю-с! – радостно ответил Зуев.

      – Позвольте, господа, это же произвол, это же ни на что не похоже, – попытался было запротестовать один из земгусаров. – Господин поручик, – обратился он ко мне, – по долгу и совести мы не можем допустить этого.

      – Вон! – в бешенстве закричал я.

      Химич ринулся к земгусару, еще секунда – и оба, и доктор, и земгусар, пулей вылетели и не останавливаясь промчались через зал.

      – Всё, – сказал Зуев, сгребая отобранные бумажки.

      – Ладно. А теперь домой, – скомандовал я.

      Проходя мимо стойки, Химич остановился, секунду размышлял, затем, снова выдернув шашку, изо всех сил ударил ею по целой серии всевозможнейших уставленных в ряд бутылок. Звеня и дребезжа, разлетелись осколки. Разбитая посуда запрыгала по полу. Густой ароматной рекой потекло разноцветное вино, заливая стойку и скатерти, ручейками стекая на грязный пол.

      Когда мы сходили вниз, где-то во дворе прошмыгнули две испуганные тени. Вестовые подали коней.

      – А что, вашбродь, задали перцу жуликам? – полюбопытствовал Тарасюк.

      Получив утвердительный ответ, он сказал:

      – Так им и надо, гадам, ще мало…

      Мы тронули коней, к нам не спеша подошел патруль. Молоденький прапорщик, взяв под козырек, спросил:

      – Простите, господин поручик, вы, случайно, не знаете, что это за крики были в этом ресторане? Мы патруль военной полиции и совершаем ночной обход.

      – Это… А это мы проучили немного двух шулеров, – равнодушно ответил я.

      Прапорщик засмеялся:

      – И хорошо?

      – Да, как следует, – подтвердил Зуев.

      – Мало не будет, – добавил Химич.

      – Ну,