Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье

приподнялся с табурета, словно очарованный. Увидев острие копья на два пальца от своего сердца, он слабо вскрикнул и упал без чувств на руки Леграна.

      Танцы тотчас остановились. Около короля столпились. Думали, что он ранен.

      – Это ничего, – сказала королева, вдруг оттолкнув дам. – Просто обморок… Король нездоров уже несколько дней… Вы можете уйти; мы оставим репетицию на сегодня.

      У нее был такой раздраженный вид, что все поспешили выйти без шума.

      Шарлотта де Монморанси, вне себя, растревоженная, готовая расплакаться, спряталась за своими подругами.

      Когда Генрих пришел в себя через несколько минут, его первым движением было бросить взгляд удивления, почти отчаяния, вокруг залы, пустой и безмолвной.

      – Как! Никого!

      – Нет, – ответила королева. – Вы можете догадаться, что, видя вас без чувств, перестали танцевать.

      – Напрасно… Я не болен и желаю, чтобы кончили балет.

      Мария Медичи вместо ответа пожала плечами и пошла в сопровождении Кончини к двери, которая вела к ее комнатам. Когда она вышла, король обернулся с глубоким вздохом к Леграну и Монтеспану.

      – Полно, господа, пора и нам уйти… Дай мне твою руку, Легран. Я еще не совсем оправился, и моя нога жестоко болит…

      Идя медленно по длинным коридорам Лувра, он бормотал вполголоса:

      – Проклятая подагра!.. Я ее чувствую, она тут!.. О старость!.. Я отдал бы все, мой престол и Кончини вдобавок… и мою жену… О! Ее-то с удовольствием… Я отдал бы все за несколько дней молодости… Видел ты, Легран, как она устремила на меня это копье! Я почувствовал, что оно входит мне в сердце.

      – Государь, это раны приятные.

      – Я чувствую, что эта рана продолжится всю жизнь… Сколько еще мне остается жизни.

      – Государь, вы проживете еще много лет.

      – Да услышит тебя Бог!.. А вы, Монтеспан, видели, как грациозно направила она на меня копье?

      – Видел, государь.

      – Она хороша, не правда ли?

      – Прелестна, государь, и достойна внушать любовь величайшим героям.

      – Но вы думаете, что это сделалось случайно?

      – Вовсе нет, государь.

      – Так вы думаете, что она сделала это с намерением?

      – В этом нельзя сомневаться, государь.

      – Но она так молода, а я становлюсь…

      Он замолчал и взглянул на обоих своих советников с тревожным видом; он как будто боялся выговорить слово.

      Монтеспан поклонился так низко, как только мог, и сказал:

      – Государь, в обоих королевствах: и во французском, и в наваррском – нет ни одной девушки, которая не считала бы величайшей милостью заслужить внимание Генриха Великого.

      – А! Вы думаете?

      – Мы в этом уверены, – отвечали хором оба.

      Дошли до двери кабинета короля.

      – Даю вам свободу, господа… Легран, пошли сказать Малербу, чтобы он пришел ко мне; я хочу сегодня же заказать ему стихи.

      – Я сейчас пошлю за ним.

      – И вели принести мне как можно скорее том Астреи… До свиданья,