Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник). Пелам Гренвилл Вудхаус

нелегкая задача…

      – Да нет же, пустяк.

      – …после того, как ты говорил ему «мой дорогой Уорплесдон», да еще обозвал ослом.

      – Пустяк, Берти, совершеннейший пустяк. Дживс внес замечательное предложение.

      – Ах вот как?

      – Какой человек, а?

      – О да.

      – Я всегда говорю: с Дживсом никто не может сравниться.

      – Правильно говоришь.

      – Ты замечал когда-нибудь, как у него сзади выступает затылок?

      – Много раз замечал.

      – Там как раз у него мозг. Спрятан за ушами.

      – Угу. Так какое же предложение?

      – Коротко говоря, вот какое. Он считает, что я произведу хорошее впечатление и смогу вернуть утраченные позиции, если заступлюсь за старика Уорплесдона.

      – То есть как это? Не понимаю. Как ты за него заступишься?

      – Дживс советует мне прийти к нему на помощь.

      – На помощь дяде Перси?

      – Да, я понимаю, звучит противоестественно, но, по мнению Дживса, нужно, чтобы я его защитил, и все будет в порядке.

      – Не могу себе представить.

      – Очень просто. Вот слушай. Скажем, завтра утром, ровно в десять часов, в кабинет к старику Уорплесдону врывается здоровенный мрачный детина и принимается его всячески донимать, орать на него, обзывать и вообще вести себя угрожающе. А я, затаившись снаружи под окном, в самый подходящий психологический момент поднимаюсь, всовываю голову в окно и говорю спокойным, ровным тоном: «Уймись, Берти».

      – Берти?

      – Это его так зовут – Берти. Не перебивай, пожалуйста, я потеряю нить. Значит, я всовываю голову и говорю: «Уймись, Берти. Ты удивительным образом забываешься. Я не могу спокойно стоять и слушать, как оскорбляют лорда Уорплесдона, человека, которого я так ценю и уважаю. Пусть у нас с лордом Уорплесдоном и были кое-какие трения – вина на мне, и я всей душой раскаиваюсь, – но я ни на минуту не переставал считать, что знакомство с ним – большая честь. И когда я слышу, как ты обзываешь его такими словами, как…»

      Я соображаю быстро. И я уже догадался, к чему ведет их адский план.

      – Вы хотите, чтобы я ворвался в берлогу дяди Перси и стал осыпать его бранными словами?

      – Ровно в десять, минута в минуту. Это очень важно. Мы сверим часы. По словам Нобби, он всегда по утрам сидит у себя в кабинете, наверное, пишет выговоры своим капитанам.

      – А ты выскочишь и обругаешь меня за то, что я обругал его?

      – В таком духе. В результате я явлюсь ему в благоприятном свете, он проникнется ко мне теплыми чувствами и сознанием того, что я в общем-то вполне неплохой малый. Представляешь, только что он дрожал, съежившись в кресле, когда ты стоял над ним и грозил пальцем…

      Картина, которая при этом возникла у меня перед глазами, была так ужасна, что я затрепетал и упал бы на землю, если бы не изловчился ухватиться за дерево.

      – И ты говоришь, что это предложил Дживс?

      – Да, прямо с ходу, почти не задумываясь.

      – Может быть, спьяну?

      Боко холодно ответил:

      – Я тебя не понимаю, Берти. Я лично ставлю это предложение в один ряд с его самыми удачными находками. Вроде бы такой простой замысел, который тем и прекрасен, что прост,