Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник). Пелам Гренвилл Вудхаус

к выводу, что, когда они вот так кипятятся, их словам не надо придавать значения.

      – И ты советуешь не обращать внимания?

      – Ни малейшего. Выкинь из головы.

      Боко снова помолчал. Потом заговорил, и в его голосе звучала нота ожившей надежды:

      – Надо вот еще что иметь в виду: прежде-то она меня любила. Еще вечером любила. Всей душой. Ее собственные слова. Это следует помнить.

      – И сейчас любит.

      – Ты всерьез так думаешь?

      – Вполне.

      – Хотя и назвала меня несчастным тупицей?

      – Конечно. Ты и есть несчастный тупица.

      – Верно.

      – Нельзя понимать в прямом смысле слова, которыми девушка бранит тебя в сердцах за то, что свалял непроходимого дурака. Это как у Шекспира, звучит здорово, но ничего не значит.

      – Значит, твое мнение, что старая привязанность осталась?

      – Определенно. Да господи, дружище, если она могла тебя любить, несмотря на серые фланелевые брюки с заплатой, простым идиотизмом такое чувство задушить нельзя. Любовь не убьешь. Ее святое пламя пылает вечно.

      – Кто тебе сказал?

      – Дживс.

      – Уж Дживс-то должен знать, верно?

      – А как же. На Дживса можно положиться.

      – Ну, конечно, можно. Ты меня здорово утешил, Берти.

      – Стараюсь, Боко.

      – Ты вернул мне надежду. И поднял меня из глубин отчаяния.

      Он заметно приободрился. Не то чтобы уж прямо расправил плечи и выпятил подбородок, но духом явно воспрянул. Еще миг, казалось мне, и к нему вернется былая беспечность. Но тут ночную тьму прорезал женский голос, называющий его имя:

      – Боко!

      Он затрепетал, как осинка.

      – Да, дорогая!

      – Иди сюда. Ты мне нужен.

      – Иду, дорогая! О господи, – прошептал он чуть слышно. – Опять?

      Боко побрел прочь, а я остался размышлять над ходом событий.

      Сразу скажу, что он внушал мне оптимизм. Конечно, Боко, который находился на арене рядом с юной Нобби в тот миг, когда она взорвалась на все четыре стороны света, воспринимал случившееся как полный конец света и приход Судного дня. Но с точки зрения сдержанного и хладнокровного стороннего наблюдателя, каким являлся я, дело это было самое обычное, заслуживающее лишь того, чтобы, пожав плечами, преспокойно предать его забвению.

      Шелковые узы любви не рвутся от того, что женская половина вдруг разозлится на идиотизм мужской половины и в пламенных речах доведет свою оценку до его сведения. Как бы преданно ни любила девушка избранника своего сердца, рано или поздно наступает миг, когда ей нестерпимо захочется размахнуться и влепить ему затрещину. Если всех влюбленных, с которыми мне случалось в жизни встречаться, выстроить впритык друг за дружкой, я думаю, шеренга протянется на пол-Пиккадилли. Но я не могу припомнить никого из них, кто бы не прошел через то же, что выпало сегодня ночью на долю Боко.

      И я уже чувствовал приближение следующего этапа, когда нежная возлюбленная просит прощения, плача на груди у любимого. Что и подтвердил вид Боко, несколько минут спустя снова возникшего вблизи меня. Даже при слабом ночном свете можно было разглядеть,