Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне. Эрих Мария Ремарк

сволочь, – проворчал Штайнер. Он ненавидел этих субъектов, которые за гроши скупали у беспомощных эмигрантов последние вещи. Он окликнул пробегавшего мимо официанта: – Хелло! Один коньяк!

      Официант бросил на него неуверенный взгляд и подошел к столу.

      – Вы сказали «адвокат»? Сегодня здесь двое. Там в углу адвокат судебной палаты Зильбер из Берлина. Консультация один шиллинг. За круглым столом у двери советник Эпштейн из Мюнхена, он берет полшиллинга. Между нами: Зильбер лучше.

      – Мне не надо адвоката, я просил один коньяк.

      Кельнер приставил ладонь к уху.

      – Я правильно понял: один коньяк?

      – Да. Это такой напиток, который становится тем лучше, чем больше его пьешь.

      – С удовольствием. Простите, я иногда плохо слышу. И к тому же я совсем отвык. Здесь обычно просят только кофе.

      – Хорошо. Принесите коньяк в кофейной чашке.

      Официант принес коньяк и встал у стола.

      – В чем дело? – спросил Штайнер. – Хотите посмотреть, как я пью?

      – Надо уплатить вперед. Такой порядок. Иначе мы разоримся.

      – Пожалуйста. – Штайнер уплатил.

      – Тут лишнее, – сказал официант.

      – Лишнее – это ваши чаевые.

      – Чаевые? – Официант произнес это с восхищением. – Боже мой! – заявил он растроганно. – Первый раз после стольких лет. Большое спасибо, сударь. Прямо чувствуешь себя снова человеком!

      Через несколько минут в дверь вошел русский. Он сразу же заметил Штайнера и подсел к нему.

      – Я уже думал, что вас нет в Вене, Черников.

      Русский засмеялся.

      – У нас всегда вероятное оказывается невероятным. Я выяснил все, что вы хотели знать.

      Штайнер выпил коньяк.

      – Есть бумаги?

      – Да. И даже очень хорошие. Я давно не видел ничего лучше среди подделок.

      – Мне нужно выбраться отсюда! – сказал Штайнер. – Мне нужны бумаги! Лучше с фальшивым паспортом рискнуть тюрьмой, чем эта постоянная неопределенность и каталажки. Что вы видели?

      – Я был в «Алебарде». Теперь эти дела делаются там. Те же люди, что и семь лет назад. На свой манер они надежны. Впрочем, самый дешевый документ стоит четыреста шиллингов.

      – Что это?

      – Паспорт мертвого австрийца. Действителен еще год.

      – Еще год. А потом?

      Черников посмотрел на Штайнера.

      – Может быть, за границей удастся продлить. Или умелой рукой переправить дату.

      Штайнер кивнул.

      – Есть еще два паспорта умерших немецких беженцев. Но каждый по восемьсот шиллингов. Совершенно фальшивые не дешевле полутора тысяч. Но я бы их вам не рекомендовал. – Черников размял сигарету. – От Лиги Наций вам пока ждать нечего. Как иммигранту без документов и подавно. Нансен умер.

      – Четыреста шиллингов, – сказал Штайнер. – У меня двадцать пять.

      – Можно будет поторговаться. Думаю, что сойдемся на трехстах пятидесяти.

      – Это все равно, если