Поэзия Каталонии. Антология

сказать, так до конца и не изжила себя в нашем, ныне демократическом, обществе. Все эти поэты, как, впрочем, это происходит во всем мире, сотворили себя сами, выбрав по своему вкусу то или иное из творческих направлений, предлагаемых мировой поэтической традицией. Если мне будет позволено личностное сравнение, то я как поэт ощущаю себя современником испанца Франсиско Бринеса, американца Филипа Левайна или русских Евгения Евтушенко, Беллы Ахмадулиной и Иосифа Бродского. И вряд ли я смогу сказать, каким поэтам я в большей степени обязан своим литературным формированием и поэтической жизнью: Жуану

      Марагалю и Жуану Виньоли, творившим на моем родном языке, Томасу Харди и Филипу Ларкину, писавшим на английском, или же русским Анне Ахматовой, Евгению Евтушенко…, а может быть, тому стихотворению Владимира Маяковского, которое я с юности ношу в своем сердце: «Товарищу Нетте, пароходу и человеку».

      Сайт Жует Десеерн, январь 2014 г.

      Ж. Маргарит

      XII–XV века

      Беренгер де Палоу

      «Мне любы веселье и пенье…»

I

      Мне любы веселье и пенье,

      и радость быть с дамой моей,

      которая мне всех милей,

      с которой познал упоенье;

      она обладает ключами

      от дивных сокровищ – сей клад

      надежные стражи хранят.

II

      Поистине мне – наслажденье

      вассалом быть, преданным ей,

      внимать сладким звукам речей,

      любое исполню веленье,

      чтоб только угодным быть даме;

      но встречу неласковый взгляд, —

      и жизни уже я не рад.

III

      В каком бы я ни был смятенье,

      спешу к своей даме скорей,

      увижу ее – и сильней

      я к ней ощущаю влеченье,

      ее прославляю стихами,

      она – идеал, и навряд

      меня в льстивой лжи обвинят.

IV

      Прекрасна она, без сомненья,

      всех женщин стройней и нежней,

      учтивей, скромней и умней,

      я страсти смирил нетерпенье,

      ее упиваясь речами,

      коль с ней я расстался, – закат

      и ночь мне о ней говорят.

V

      Услышьте мое откровенье,

      подруга, что мне всех нужней:

      в любви признаваясь своей,

      не верю в свое пораженье,

      а верю: любим буду вами,

      меня, что к вам страстью объят,

      одарите счастьем стократ.

      «Ах, дама прекрасна лицом…»

I

      Ах, дама прекрасна лицом,

      прекрасней не сыщется стана,

      а голос звенит ручейком,

      прельщающим нас постоянно,

      когда бы мольбам моим внять захотела,

      то сердцем моим навсегда б завладела,

      но я ведь, увы, убеждался не раз,

      что страсти огонь в ее сердце погас.

II

      Любви ей язык не знаком,

      хотя