Избранное. Джек Лондон

чувство ужаса от игры со сверхъестественным… Дядя был совершенно прав: в XX веке они занимаются тем, что носит характер средневековья. И все же она не могла отделаться от инстинктивного чувства страха, который передался ей от диких обезьяноподобных предков, боявшихся темноты…

      Затем она вдруг почувствовала слабое любопытство. Другое видение завладело ее представлением – на этот раз она видела мать, которую также не знала живой. Этот образ, – более смутный и туманный, чем образ отца, – был окружен ореолом нежности, доброты и кротости и вместе с тем выражал характер решительный и твердый.

      – Другой почерк, – сказала м-с Грантли, когда рука Лют перестала двигаться. – Женский почерк, и подписано «Марта». Кто это Марта?

      Лют нисколько не удивилась и просто сказала:

      – Это моя мать. А что она говорит?

      Она чувствовала легкую истому, и все время пред ее глазами стоял образ матери.

      «Милое дитя мое! – читала м-с Грантли. – Не придавай значения его словам, в которых он был опрометчив. Не скупись в своей любви. Любовь никогда не повредит тебе. Отрицать любовь – грех. Повинуйся внушениям сердца твоего и никогда не совершишь дурного. Но повинуйся гордости твоей, повинуйся мнению света и тех, которые восстанавливают тебя против побуждений твоего сердца, и ты согрешишь. Не обращай внимания на слова твоего отца. Он поймет мудрость моего совета. Люби, дитя мое, и люби крепко. Марта».

      – Дайте мне взглянуть, – сказала Лют, схватив бумагу и пожирая глазами написанное; она дрожала от переполнившей ее неизъяснимой любви к матери.

      Послышались приближающиеся шаги дяди Роберта, проводившего тетю Мильдрэд, и Лют сказала:

      – Ничего не говорите ему про второе послание, и тете Мильдрэд не говорите. Это только напрасно взволнует их. И вообще довольно будет на сегодня «Планчет». Забудем обо всех этих глупостях.

      – Глупости, милая? – возмущенно сказала м-с Грантли, но в это время вошел дядя Роберт.

* * *

      – Где ты пропадал все утро?

      – Там, куда я намерен тебя взять после обеда.

      – Не мешало бы справиться и с моим желанием.

      – Я справился с ним и знаю, что оно совпадает с моим. Хочу тебе показать лошадь, которую я нашел.

      – О, какой ты милый! – воскликнула она с восторгом, но тотчас же ее лицо приняло озабоченное выражение.

      – Настоящий калифорнийский пони, – продолжал Крис. – Но что с тобой?

      – Не будем больше ездить верхом, – сказала Лют. – Или хоть на некоторое время отложим. Право, мне это уже несколько надоело.

      Он с удивлением посмотрел на нее, но она твердо выдержала его взгляд.

      – Я знаю, Крис, что это очень глупо, но я ничего не могу поделать с собой. Конечно, это суеверие. Но что, если действительно что-то есть? Кто знает? Может быть, наука очень догматична, отрицая невидимое, которое слишком тонко, слишком возвышенно для того, чтоб поддаться научным исследованиям и точной формулировке. Во мне зародилось сомнение, а я слишком люблю тебя, чтоб рисковать тобой. Не забудь, что я женщина.

      – Но