Прыжок в ночи. Людмила Евсюкова

мир и спокойствие.

      После несчастного случая на БАМе она оправилась, смогла побороть житейские проблемы и голод, а вот обида на мужа снова вызвала душевную боль. Тот, кого она выходила от болезни, кого водила за ручку и кормила из ложечки не только не помнит добра, а и просто не уважает ее, как свою жену и мать своих детей. Зарубцевавшаяся совсем недавно рана опять открылась и кровоточила еще больше. Прислонившись головой к окну, женщина отдала себя слезам и монотонному гудению мотора автобуса. Покачиваясь в такт его движения, остаток дороги она провела в полудреме. И открывала глаза лишь для того, чтобы вытереть слезы и убедиться, что автобус еще в пути.

      Через два часа автобус прибыл в Ставрополь. Когда он затормозил, женщина вдруг почувствовала, что не хочет покидать его пределов. Так и ехала бы до самого своего жизненного конца, чтобы не чувствовать боли, бед и зла вокруг себя. Очутившись за пределами автобуса, Катя безвольно побрела по его улицам. И думала лишь о том, что дети у них с мужем уже взрослые. Особой нужды в ней не испытывают. А муж, выходит, променял ее на стройный стан бутылки. И тоже совсем не нуждается в ее жертвенности и помощи. Она будто осталась одна среди снежных скал. В душе ее был холод и на улице тоже. Беглянку несколько смущало, что своим неожиданным приездом может расстроить Марину. Так не хотелось с кем-то делиться своим отвратительным настроением. Но у Кати не было другого пристанища.

      Дочь училась в училище искусств и жила в общежитии. Приехавшая к дочери мать выглядела такой измученной и уставшей, в ее глазах было столько боли и тоски, что дежурные воспитатели на проходной общежития ее даже не остановили, лишь сочувственно кивнули ей в ответ на ее приветствие. Она поднялась на третий этаж и постучала в дверь. Дочь, открывшая дверь, поняла все без лишних объяснений. При виде морщин возле глаз своей любимой мамочки она почувствовала режущую боль в области сердца, и даже некое чувство вины. Она знала, что ее мама очень терпеливая и понимала, будь дома все хоть на йоту лучше, чем сложилось, она не приехала бы к ней в таком виде. Значит, наступил предел ее терпению.

      Голод, тяжкий труд, страх и постоянное напряжение всех сил отняли у матери юность и нежность, забрали большую долю теплоты душевной. Душа ее затвердела и словно покрылась слоем коры, утолщавшимся с каждым месяцем, с каждым испытанием. И все – равно она оставалась доброй и чувствительной.

      Раньше ее лицо выделялось из общей среды некой кокетливостью, жизнелюбием и задором. А это лицо мало напоминало прежнее. В нем было мало обаяния, которое отличало его от других лиц. На дочь смотрело мамино бледное с синими разводами под глазами, напряженное лицо, на котором виднелись темные брови над потухшими зелеными глазами. Внешним видом она сейчас напоминала затравленного зверя. Белый свет померк для нее.

      Очень важно быть кому – то нужной, желанной и единственной. В противном случае мир меркнет,