Княжна сто двенадцатого осколка. Динара Смидт

и магия войдёт в моду. Знатные дамы потянутся к крестьянкам с уговорами научить их каким-нибудь фокусам.

      – Зачем им это? – спросила Кая, озадаченно. – Разве Арида не разозлила выходка Ивлин?

      – Не думаю, – проговорила Сирена. – Скорее, она его… заинтересовала.

      – Почему?

      – А как же иначе! Много ли вы видели колдуний, способных выкинуть что-нибудь эдакое? Талант к магии даётся от рождения только демонам. Максимум на что способна более или менее толковая ворожея – это сварить зелье, от которого не вырастет хвост.

      – Но я не демон, – сказала Ивлин, бросая тревожный взгляд на Каю.

      – Конечно, нет, душечка! – Сирена похлопала её по руке. – Никто такого и не говорил. Однако талант твой и вправду большая редкость. А, кто знает, может быть и нечто вовсе невиданное.

      Кая проглотила комок, вставший поперёк горла.

      – Не бери в голову, – Сирена махнула рукой, будто разгоняя нависшие над столом тучи. – Что сделано, то сделано, так? Вы здесь, чтобы развлечься. Ивлин, думаю, полезно будет забыть на время, что она княжна.

      – Пожалуй, – пробормотала та, пряча лицо в чашке.

      А Кая ещё раз, про себя, произнесла слово, будто бы пробуя его на вкус:

      «Невиданное».

      Неужто и впрямь?

      Глава 8

      Алмазный Фонтан

ПРЕЖДЕ

      Сирена развлекала их, как только могла. Втроём, пренебрегши каретой, они пешком спустились в деревню. С высоты скалы им открылся занятный вид на кожевню – чаны с уксусной кислотой и красками, натянутые на рамы шкурки животных и крошечные, как муравьи, люди. Сирена объясняла девушкам технологию выделки кожи и меха, тонкости, которые мастера из сто тридцать третьего осколка постигали с малолетства.

      Чем ниже они спускались, тем гуще становился воздух. К нещадному зловонью, исходящему от кожевни, прибавлялся запах песчаных лис, живших в просторных вольерах. Он пропитал всё кругом, въелся в стены домов и в одежду жителей.

      Кая не слишком-то любила лис с их пронзительными взвизгами и острыми зубами, но Ивлин пришла в восторг от пушистых зверушек.

      – Хочешь покормить их? – спросила ходившая за ними женщина. – Они едят ящериц, мышей, объедки со столов – всё подряд.

      Ивлин согласилась («Ой, только не мышками!»), и лисята сбежались к ней, точь-в-точь дети, выпрашивающие конфеты.

      – Дома одежду придется выбросить, – проворчала Кая. – Такую вонищу вовек не отстираешь.

      – Не ворчи, Кая, – укорила Ивлин. – Мы же в гостях.

      Сирена рассмеялась.

      – Приехав сюда впервые, – сказала она, – я, помнится, сама чуть в обморок не грохнулась. А сейчас и не замечаю почти.

      – Ты не здешняя? – спросила Кая.

      – Нет.

      – Откуда же?

      – Из такой же дыры, отсюда чуть севернее. Мне было только чуть больше, чем тебе сейчас, когда я приехала в сто тридцать третий. Сколько же лет назад? Ох, так давно.

      Дети