Княжна сто двенадцатого осколка. Динара Смидт

пробежал по собранию гостей, как ветерок, потревоживший поверхность озера.

      Кая не заметила, как вскочила на ноги, напрочь забыв про собеседницу. Высокие причёски дам совершенно загородили от неё юную госпожу. Её первой мыслью было, что Ивлин, должно быть, оступилась, запутавшись в длинном подоле, или ненароком порвала юбку, наступив острым каблуком. Она не часто просила милости у Богини, но в ту секунду, обратилась к ней:

      – Только бы всё обошлось!

      Но вот она увидела Ивлин: княжна шла по проходу к трону. Нет, она не упала, и платье её было целым. Только…

      Напрасно Кая полагала, что её маленькая бунтарка так просто смирится со своим простым белым платьем. Прямо на глазах его подол окрасился в изумрудно-зелёный цвет, который затем как чернила пропитывающие салфетку, расползся по юбке, корсажу и рукавам. Ещё шаг и багряно-красный пришел ему на смену. Ещё – платье вспыхнуло ослепительным золотом. И это были не все чудеса! Туфельки Ивлин оставляли на ковре шлейф из узоров – бабочек и цветов, которые затем отделялись, оживали, и взлетали вверх, в невесомом танце, прежде чем растаять в воздухе.

      Кая с трудом оторвала взгляд от Ивлин, и перевела его на трон. Арид смотрел на приближающуюся к нему девушку. Его лицо было совершенно непроницаемо. Принц Вуд подался чуть вперёд, взглянул вопросительно на отца.

      Ивлин остановилась у подножия трона повелителя, склонилась в изящном поклоне, и её платье, будто сделав непростой выбор, окрасилось в серебристо-голубой – цвет морозного узора, который она рисовала тем утром на оконных стёклах. Цветы и бабочки взвились в финальном пируэте, расселись на волосах и плечах девушки, да так и замерли, превратившись в лёд.

      – Это и есть твоя госпожа? – спросила догадливая Сирена.

      Кая могла лишь слабо кивнуть.

      Вся зала погрузилась в молчание, дожидаясь реакции властелина. Ивлин замерла в поклоне, будто бы сама заледенела вместе со своими иллюзорными бабочками.

      «Глупое дитя, – прошептала Сирена, – ах, глупое-глупое дитя».

      Время остановилось. Гости не смели ни шелохнуться, ни вздохнуть. Что будет-то?

      Арид поднял руку, и будто бы невидимая волна смыла краску с платья Ивлин. Цветы и бабочки растаяли. Ивлин осталась в своём белом платье, как была, дрожащая от страха и унижения. Секунды растянулись на века, пока, наконец, повелитель не махнул рукой, отпуская её, и выпрямившись, княжна присоединилась к родителям.

      – Где она научилась этому? – спросила Сирена, когда глашатай объявил следующих гостей, а Ивлин затерялась в толпе. Кая хлопнулась на скамейку и машинально осушила свой бокал, даже не ощутив вкуса (стоило это сделать, как он наполнился снова, сам собой).

      – Всегда умела. Такой у неё есть талант.

      Сирена с пониманием кивнула.

      – Подожди, пока не увидишь книксен моей госпожи, – подбодрила она, грубовато хлопнув девушку по плечу.

      Кая ничего больше не видела и не слышала. Всё, о чём она мечтала это прошмыгнуть вниз, разыскать в зале госпожу, обнять её