Тайны Парижа. Понсон дю Террайль

вместе. Вопреки своим аристократическим привычкам, де Рювиньи искал забвенья в стакане шампанского, и это удалось ему отчасти. К тому же шевалье был весел, остроумен и насмешлив.

      Как провести долгий вечер в провинции? Д'Асти разрешил этот вопрос, предложив генералу пойти в театр. В этот вечер давали «Семирамиду»; играла итальянская труппа. Генерал согласился.

      – Я приказал уже оставить два места в оркестре, – сказал шевалье, – рассчитывая, что вы пойдете со мною.

      Говоря это, он фамильярно взял под руку генерала и потащил его в театр.

      На тротуаре, у отеля, слуга многозначительно поклонился д'Асти, который быстро шепнул ему на ухо.

      – В Большом театре.

      Не успели генерал и его спутник пройти длинную улицу, составляющую гордость марсельцев, как лакей дошел до противоположного конца ее и исчез за углом улицы св. Людовика.

      Генерал де Рювиньи шел под бременем своего горя; он вошел в зрительный зал и дошел до своего места неровной и резкой походкой человека, который под влиянием овладевшей им мысли безразлично относится к окружающему, и обвел переполненный публикой зал и сцену, где в ту минуту находилась вся труппа, мрачным взглядом человека, всецело ушедшего в самого себя. Но скоро таинственное влияние чудной музыки подействовало и на его страшно натянутые нервы и затуманенный мозг, и генерал де Рювиньи почувствовал, как у него наступает приятная, хотя и печальная реакция, которая часто овладевает наиболее удрученными душами. Помимо воли глаза его наполнились слезами, сердце застучало, и он вспомнил Марту… Он увидал ее, прекрасною и чистою… и ему показалось, что ему приснился сон…

      Вдруг имя, произнесенное позади него, названное небрежным тоном, долетело до его ушей, и генерал, быстро обернувшись, увидал двух человек, сидевших за ним. Одному из них было лет пятьдесят; он был одет во все черное, в петлице у него была ленточка Почетного Легиона. Он рассеянно смотрел на сцену. Другому было лет двадцать девять или тридцать; он был страшно бледен, и генералу показалось, что он когда-то видел этого человека, еще в ту пору, когда тот был юношей.

      – Итак, – сказал человек с орденом, продолжая лорнировать примадонну, – вы видели беднягу Лемблена?

      Услышав это имя, генерал быстро повернулся в то время, как дрожь негодования пробежала по его телу.

      – Я оставил его в Париже; теперь он счастливейший человек в мире, – ответил молодой человек, опустив глаза.

      Сердце генерала страшно забилось, и он начал прислушиваться с холодным потом на лбу. В это время д'Асти спокойно рассматривал в бинокль красивых женщин, находившихся в зале.

      – Бедный Гектор Лемблен, – продолжал человек с орденом, – судя по вашим словам, он сделал страшную глупость.

      Сердце генерала замерло.

      – Да, действительно, – согласился молодой человек.

      Он говорил скорее тоном школьника, отвечающего заученный урок, нежели рассказчика. Но генерал был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.

      – Значит, он дезертировал.

      – Да.

      – И