Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том первый. Нелли Шульман

Анны рано замуж вышла, со школьной скамьи. Ей сейчас немногим за тридцать… – Розе не хотелось думать о женщине, отправившей своего ребенка на вокзал, где собирали евреев, для депортации:

      – Я просто посмотрю ей в глаза… – глаза у бывшей мадам Эльбоген оказались красивыми, голубыми. В доме вкусно пахло свежей выпечкой, в гостиной висело вышитое панно, с Мадонной. Девочка лет трех возилась с куклой:

      – В сорок первом году евреев начали депортировать. Она освободилась от дочери и сразу вышла замуж, родила… – мать Анны держала на руках еще одного ребенка, годовалого. Дитя, стесняясь, отвернулось от Розы. Не пригласив ее в дом, женщина, непонимающе, сказала:

      – Я вас не знаю, мадам… – Роза облизала губы.

      – Вы были замужем за месье Шарлем Эльбогеном. Вы жили в Брюсселе, в районе Волюве-Сен-Пьер… – от женщины пахло французскими духами, на пальце блестело золотое, обручальное кольцо. Даже дома она носила туфли на высоком каблуке:

      – Ее первый муж тоже был обеспеченный человек, владелец шоколадного производства, магазинов… – вспомнила Роза, – они в дорогом районе обосновались. В год начала оккупации они развелись… – Роза подозревала, что месье Эльбоген хотел обезопасить жену. Женщина безучастно смотрела не нее:

      – Вы меня с кем-то путаете, мадам. У меня первый брак… – в гостиной, кроме Мадонны, Роза заметила американский радиоприемник и фортепьяно. Девочка, капризно, позвала: «Мама!». Младший ребенок морщил лицо, собираясь заплакать. Роза сделала еще одну попытку:

      – У вас была дочь, Анна. Мадам, ей сейчас пятнадцать лет… – женщина, холодно, отозвалась:

      – Это ошибка. Я в первом браке, других детей у меня нет… – тяжелая входная дверь грохнула в спину Розы:

      – Сука… – сочно буркнула себе под нос девушка, – какая гадина… – по дороге к машине, Роза, не удержавшись, плюнула на клумбу бывшей мадам Эльбоген.

      – Дети не скажут мне, что они евреи… – Роза попрощалась со старухой и девочкой, – война закончилась, но они осторожны… – в кабинете настоятеля о евреях тоже никто не упоминал. Узнав, что мадам Лувье привезла пожертвование, святой отец обрадовался:

      – Вы настоящая католичка, дочь моя. Церковь, во время войны, призревала сирот, и сейчас продолжает о них заботиться. У нас живут ваши соотечественники, из Бельгии. Группу прислали сюда немцы. Городок Мон-Сен-Мартен, где находился их сиротский приют, разрушило СС… – святому отцу, по виду, шел седьмой десяток. О судьбе отца Виллема спрашивать было подозрительно. Роза только кивнула:

      – Мы ездили с мужем к тамошним святыням… – крипта церкви Мон-Сен-Мартена при пожаре не пострадала, саркофаги святых стояли на месте. Мессы служили во временной, деревянной пристройке, но у будущего храма уже начали продавать бумажные, белые лилии, для приезжающих в Мон-Сен-Мартен паломников. Полагалось купить такой цветок в память о чистоте жизни целомудренных супругов.

      Роза