Мангазея. Юрий Шестёра

стрельцам во главе с десятником Семеном Гурьяновым, выделенными воеводой в его отряд, а заодно и своим казакам, которые от безделья несколько разболтались.

      Затем, выйдя из детинца, спустился на плотбище, чтобы проверить ход подготовительных работ к строительству дощаников. Оба уставщика, и старый, Дементий Дубинин, и новый, Яков Кривой, прибывший в Мангазею с несколькими корабельными мастеровыми еще перед самым ледоставом по указанию тобольского воеводы, подробно ознакомили его с состоянием дел. Показали и чертежи дощаников, которые предстояло построить, ответив на ряд его вопросов. Когда же он спросил, можно ли установить на одном из них пищаль[34], уставщики озадаченно переглянулись. А затем пообещали разобраться с этим вопросом и доложить ему свое решение. Когда же он с некоторым недоумением сказал им, что, как ему известно, на судах Ермака при его походе в Сибирь были пищали, те объяснили ему, что у Ермака были не дощаники, а струги, поднимавшие по 20 человек с полным вооружением, боеприпасами и продовольствием. То есть были раза в два больше их дощаников. И Афанасий согласился с их доводами, решив подождать их окончательного решения.

      Затем с интересом посмотрел, как мастеровые с бородами белыми от инея, оседающего на них от дыхания на морозце, распускали толстые, заранее заготовленные еще прошлым летом сосновые бревна на судовые доски. «Да, нелегка их работа!» – с сочувствием отметил он.

      И с тоской посмотрел на реку, покрытую льдом толщиной до трех аршин[35]. Было такое впечатление, что этот лед так никогда и не растает, хотя он, конечно, знал, что это не так. А уставщик Дементий Дубинин заверил, что во второй половине мая река уже полностью освободится ото льда. Стало быть, прикинул Афанасий, поход можно будет начать в начале июня, так как дощаники будут строить на берегу, когда потеплеет, и, только после того, как вскроется река, их спустят на воду.

      Но самым нудным делом все-таки оказались расчеты, которые они проводили вместе со стрелецким десятником, своим помощником, в съезжей избе под руководством Макара, приставленного к их отряду дьяком Бастрыкиным. Товары для обмена на мягкую рухлядь с туземцами, провиант для отряда на год, огневые припасы, хозяйственную утварь, свечи и подсвечники к ним… Голова шла кругом.

      И наконец, уже вечером, доклад воеводе о проделанной за день работе, а затем, в который уж раз, обсуждение многочисленных вопросов, связанных с предстоящим походом.

      Афанасий устало поставил стакан на стол.

      – Разбери, Маша, постель. Устал. Прилягу, пожалуй.

      – Я мигом, Афоня! – метнулась та к кровати.

      Он подошел к разобранной кровати и стал не спеша раздеваться, в то время как Мария в смятении наблюдала за ним.

      – А тебе что, нужно отдельное приглашение? – с долей удивления спросил он. – Раздевайся, гаси свечи и прыгай в постель!

      Та же с навернувшимися на глаза слезами счастья засуетилась:

      – Я сейчас, Афоня! Я сейчас…

      Однако, раздевшись и погасив свечи, откинула край одеяла и осторожно, боясь потревожить живот, легла в постель.

      – Раньше

34

Пищаль – старинная пушка.

35

Аршин – русская мера длины, равная 0,71 м.