Мангазея. Юрий Шестёра

хорошо, Афонечка! А ты что это сегодня так рано домой вернулся?

      – Да так, забрать кое-какие вещи…

      – Это какие еще вещи? – насторожилась она.

      И как ни старался Афанасий оттянуть неизбежное, однако отступать дальше было уже некуда.

      – Да все мои вещи, какие есть, Маша. Сегодня же со своим отрядом ухожу в поход.

      Она вскрикнула и, испуганно оглянувшись на детскую кроватку, чуть было не лишилась чувств. Однако Афанасий поддержал ее и усадил на стул.

      – Как же так, милый?! – чуть слышно прошептала она. – Почему вот так, сразу?

      Он поставил рядом стул и тоже присел на него, уже сожалея, что не сказал ей об этом заранее. «Да кто его знает, как лучше? – подумал он. – А то бы дергалась до сегодняшнего дня, переживая. А вот так получилось, как обухом по голове».

      – Извини, милая. Честно говоря, не хотел волновать тебя заранее. А сейчас весь мой отряд уже на пристани, готовит дощаники к походу. Так что давай-ка, хозяйка, собирать вещи.

      – А как же они там без тебя? – заволновалась она.

      – На пристани Степан Гурьянов, стрелецкий десятник, мой помощник, за старшего. Так что не беспокойся. – И, видя, тем не менее, сомнение в ее глазах, пояснил: – У меня же ведь здесь лишь у одного из всего отряда семья. Так должен же я с ней проститься?

      – Конечно, должен, Афонечка! Конечно, должен! – засветилась та от счастья. – Я сейчас, дай только немного приду в себя…

      Когда все вещи были собраны, получилось три больших узла.

      – Не думала, что будет так много, – озадаченно заметила Мария, глядя на них.

      Афанасий же только усмехнулся:

      – Чему удивляешься? Одной только зимней одежды сколько набралось…

      – И то правда, – согласилась та и вдруг встрепенулась: – А как же ты их дотащишь-то до пристани?

      – Пойду налегке, а за ними пришлю своих служивых. Кстати, вместе с ними и сама придешь с Мишуткой проводить меня.

      – Ой, Афонечка, милый мой! – чуть было не заголосила она, но, метнув испуганный взгляд на кроватку со спящим в ней сыном, вовремя понизила голос. – И как же это я целый год не увижу тебя, не обниму?

      – Привыкай, Маша, коль за служивого замуж вышла. Чай, не в последний раз еще провожать будешь…

      Та, по-бабьи прикрыв рот рукой, скорбно посмотрела на него: «Господи, да хватит ли мне сил еще-то хоть раз проводить столь дорогого мне человека в поход?»

      Афанасий же, слегка встряхнув, протянул ей кожаный мешочек, в котором что-то звякнуло:

      – В нем все наши деньги.

      При слове «наши» та чуть было не расплакалась от счастья и несмело попросила:

      – А можно мне посмотреть на них?

      – Отчего же? – удивленно пожал тот плечами. – Ведь они же будут у тебя в течение целого года.

      – Какой же ты непонятливый у меня, Афонечка, – улыбнулась Мария. – Ведь это же будет потом, а мне очень хочется глянуть на них прямо сейчас, да еще и при тебе… Вон какой он тяжеленький, – удовлетворенно заметила Мария, развязывая ремешок, и, заглянув в него, ахнула:

      – Да