Дневник: Воспоминания о кампании 1914–1915 годов. Анатолий Розеншильд фон Паулин

панике от каждого снаряда, не только нельзя ни на что решаться, мало-мальски требующего разумного распорядка, знания, а тем более упорства и риска, но дай только бог сохранить с ними хоть лицо, то есть заставить их достигать простейшие цели и не давать им разлагаться. Это удалось мне с большим трудом. Но те части соседних дивизий, которые [я] наблюдал кругом себя, этого совершенно не достигали, и я увидел полную деморализацию и развал некоторых из них. Кто встряхнулся в Маньчжурскую войну, тот, если он не нагло самоуверен или не окончательно глуп, должен был почувствовать и увидеть, что, пока у нас все не перевоспитается, до тех пор мы ни на какую войну не способны. Вся военная система неправильна, вся подготовка народа ложна. Бахвальства всякого рода и ура-патриотизм без конца, а подкладки никакой.

      Отъезд генерала Гандурина

      Во время стоянки в Альт Катенау генерал Гандурин получил предписание немедленно отправиться в Брест-Литовск на должность командира бригады во вновь формируемую 80-ю пехотную дивизию, которой командовал генерал Чистяков. Ввиду этого, а также неспособности командира 113-го полка полковника Калишевского[65], который сам распоряжаться не мог, я возобновил ходатайство об его отчислении и приказал полковнику Ольдерогге, которого за бой у Шершинелена я представил к Георгиевскому оружию, находиться безотлучно при Калишевском, в качестве помощника, советчика и преемника.

      Выступление из Альт Катенау

      Кажется, 10 августа мы выступили из Альт Катенау. Утро было солнечное, хорошее. Вообще, погода благоприятствовала. Накануне вперед был выдвинут Малоярославский полк, и теперь он шел в авангарде. Под его прикрытием я обогнал все прочие части и рысью проехал в Ворупенен. Здесь были следы только что оконченного боя. Я осмотрел позицию немцев, причем обратил внимание на два обстоятельства: пехотные окопы были так применены к местности, что всюду давали косой, фланговый и даже перекрестный огонь, а артиллерия – легкая батарея – стояла в 100 шагах позади окопов, благодаря чему она могла действовать на огромное расстояние, тогда как наша артиллерия норовила стать подальше от пехоты, чуть не на пределе. Когда я потом постоянно указывал [на] этот пробел, то артиллеристы откровенно высказывали, что они становятся далеко, так как не доверяют пехоте. Вот печальное мнение, которому, однако, нельзя отказать в отсутствии оснований. Заметили еще, что окопы немцев были расположены не далее 200 шагов перед деревней, и поэтому поражение от нашей артиллерии, имеющей такой отличный ориентировочный пункт, как ряд домов, расположенных на горе, было огромное, о чем можно было судить по массе воронок, валяющимся стаканам и вдребезги разбитым постройкам, а также по следам крови повсюду.

      Шли весь день без боев и ночевали в деревне Кл[яйн] Бершкурен (кажется), к северу от Гумбинена. Последний был оставлен противником и о присутствии его никаких сведений не имелось.

      Движение к Инстербургу

      На следующий день продолжали движение. По плохой дороге и

65

Автор искажает фамилию, правильно – Калишевич.