Гимгилимыада – 2: С надеждой на возвращение. Сергей Валерьевич Белокрыльцев

искренним желанием помочь девушке, ошалевший от результата своей же неловкости и мало что соображающий землянин схватился за белый кант лифа и потянул на себя, обнажив изумрудные груди муслинки едва ли не полностью. Теперь их скрывал только тёмно-синий бюстгальтер, который, впрочем, не сильно этого и хотел. На несколько мгновений землянин застыл и вперился в представшую его взору картину. Осознав и осмыслив увиденное, Улит сделался идеально пунцовым.

      Бросив на застывшего землянина недовольный взгляд, Шафтит выдернула край платья из скрюченных пальцев Улита и быстрым шагом ушла в ванную, закрыв за собой дверь.

      Некоторое время Улит таращился на одного из двурогих мясоходов. Толстые коричневые свечи равнодушно горели и распространяли аромат хвои. Теперь и свечи, и запах казались самыми обычными и ничем не примечательными. Улиту было не до них. «После такого она точно подумает, что я свинья! – скакали мысли в его голове. – А я испугался, что она ошпарится. Хотел помочь, а тут такое… красивые, притягательные, мягкие, даже дыхание спёрло.» В низу живота Улита заметно повысилась температура, и приятное тепло разлилось по его нутру. И тепло это каким-то образом придавало решимости, которой Улиту так не хватало в общении с дамами. Вдобавок ко всему, Улит вспомнил несколько фильмов, в которых женщины во время ссор убегали в ванную и плакали. Ему стало невыносимо стыдно при одной только мысли о расстроенной и плачущей по его вине Шафтит. Но не время пускать сопли. В конце концов, он представитель благородной семьи Тутли, владелец всемирно известного ЭКЛИ, ценитель современного искусства и просто джентльмен. И как написал отец, лучше предстать перед женщиной джентльменом, чем мямлей. Улит подошёл к двери ванной и резким волевым движением распахнул её.

      Тёплый, влажный воздух с лёгкой примесью пара дохнул на землянина. Он шёл от ванны, полной горячей воды. Улит припомнил, что Шафтит перед его приходом собиралась мыться. Сама Шафтит стояла спиной к Улиту в тёмно-синих бюстгальтере и слипах. Платье она держала в руках и как раз отмывала пострадавший лиф, посыпав его стиральным порошком и сунув под струю воды. Решительно раскрыв дверь, Улит так же решительно потерял дар речи и решительно же приобрёл ставший привычным пунцовый окрас лица. Что делать джентльменам в данной ситуации, отец в книгах не писал и в интервью не говорил. Шафтит, не отвлекаясь от незапланированной стирки, глянула на землянина через плечо.

      – Надо сразу отмыть, иначе засохнет, – сказала она, – и платье придётся выбросить.

      Улит, не говоря ни слова, закрыл дверь. Было ясно, что над образом джентльмена ему стоит поработать.

      – Шафтит, ты не плакала? – спросил он через дверь. – Ты ведь должна была плакать… Наверное.

      Тут до Улита дошло, какую дичайшую ахинею он несёт.

      – В смысле, – исправился землянин, – я подумал, что ты расстроилась и плачешь.

      – Ты о чём?

      – Ну, как бы тебе объяснить. На Земле так принято среди женщин. Если они расстраиваются, то иногда убегают в ванную и плачут.

      – Нет,