Гимгилимыада – 2: С надеждой на возвращение. Сергей Валерьевич Белокрыльцев

осветиться. Рабочие сказали…

      – Да чтоб у этих рабочих чешуя поотваливалась! Им лишь бы говорить, а не делом заниматься! – взревел Трощ. И в ту же секунду виновато обратился к землянам с самым просительным выражением лица: – Надеюсь, вы извините меня, дела требуют моего вмешательства, пока эти бездельники не развалили полгорода.

      Так же искусно хамелеон меняет цвета своей кожи, как горовождь Трощ может менять интонации голоса и выражение лица.

      – Идите, идите, – дружно закивали Улит и Верум. – Служба превыше всего.

      Горовождь выскочил в коридор и спешно загремел каблуками и зазвякал хлыстиками фермерских сапог, которые Трощ надевал почти всегда, дабы подчеркнуть своё простое фермерское происхождение, которым очень гордился и искренне считал фермерское ремесло основой развития жизни на Яппе.

      Когда Трощ оставил их, Улит поглядел на подавленного Верума, гаденько улыбнулся и снова захихикал.

      – Фейлова башня! Башня Обезумевшего Троща! А потом и башню терпимости Верума отстроит! Не хочешь башню терпимости в свою честь, Верум? А уж какую историю можно слепить для затравки!

      Улит хихикал, за окном рычали грузовики, а зычный глас горовождя Троща, доносящийся с улицы, умудрялся иногда перекрикивать машины. Верум сосредоточенно тёр виски.

      – Верум, а помнишь, как ты упрекал меня в болтливости? – мстил злопамятный Улит.

      – Я же не знал, что горовождь сумасшедший, – оправдывался Верум. – Он спрашивал, а я, дурак, рассказывал.

      – Конечно дурак! – Улит по-детски захлопал в ладоши и рассмеялся.

      – Дались ему эти пирамиды с башней. У него есть пепельные сады. Кстати, советую посмотреть. Хотя беспокоит меня не сама стройка, которую затеял этот придурок. Как-то он сказал мне, что подумывает удвоить налоги. Подумай, сколько денег требуется на эту идиотскую стройку, представь размер налогов, которые смогут окупить это безумие.

      – Не понимаю, какое тебе дело до муслинских налогов и безумия их мэра? – удивился Улит. – Лично мне плевать. Теперь даже интересно, что он выстроит. Лишь бы не называл свое убожество Феловой башней. Может, он и тебя увековечит в названии? Башня Безумного Троща и Болтливого Верума! – Улит снова захихикал.

      – Рано смеешься, – сказал Верум. – Потерпи, пока до фермеров дойдет, что грандиозная стройка, отбирающая у них добрую часть заработка, началась с подачи уважаемых землян, тогда и смейся. Вот нам весело будет. Просто обхохочешься.

      – Нам? Я не имею к этому отношения. Ты языком трепал, ты и отвечай.

      – Это ты фермерам объяснять будешь, если слушать станут. Догоню-ка я этого массовика-затейника, пока он своими «фейлами» и «опсами» не ополчил против нас все Гимгилимы.

      Автокараван застопорился. Водители озабоченно выглядывали из кабин тарахтящих вхолостую грузовиков, а некоторые спрыгнули на землю и не менее озабоченно крутились у заглохшей копальной машины, вставшей поперёк дороги именно на повороте, в том месте, где ни обойти, ни объехать. Там же крутился