Кваздапил. Петр Ингвин

фломастеры:

      – Ты же хотел, чтоб Теплица утром осознала свое моральное и физическое падение? Раскрасим ее под хохлому! – Золото кудрей качнулось в сторону не подозревавшего о людоедских планах бессловесного создания. – Или напишем на ней все, что думаем о сегодняшнем поведении. Или… – Настя засмеялась, представив. – Просыпается она такая утром, подходит к зеркалу, а на животе жирная надпись с уходящим на задницу окончанием: «Здесь был Кваздапил»! Нет, только на заднице, чтоб сама не увидела, а потом другие сказали. Вот будет потеха!

      Меня передернуло.

      – Не надо.

      – Боишься сказать непутевой подружке, что о ней думаешь?

      – Не хочу причинять другим людям неприятности. И не буду.

      – Поэтому ничего не добьешься в жизни. – Настя сверкнула свинцово-серыми очами, золотая грива чуть не с презрением отвернулась. – Боязнь неприятностей – первый признак мелочности. Трусливые душонки, которые прячутся от жизни под благородным прикрытием непричинения зла, сами творят зло невмешательством. Причем, зло гораздо большее.

      – Трусливые душонки?.. – глухо повторил я за ней.

      Нет, надо было отправить ее с Султаном.

      Настя сама признала однобокость заявления, меня вновь обаяло лицо с милыми ямочками:

      – Не парься, это я образно. Не хочешь участвовать в эротическом боди-арте – не буду настаивать, потом сам пожалеешь. А вообще я тебе благодарна за помощь, хоть и несу всякую чушь. Спасибо.

      Мои плечи неуверенно приподнялись.

      – Пожалуйста.

      Два разновысотных мокрых создания стояли друг напротив друга в обжигавшем интимностью полумраке и глядели прямо в глаза.

      – Прости за то, что наговорила, не думая.

      – Да ладно…

      – Нет, правда.

      – Любой бы…

      – Не любой. – Серый взгляд прожигал насквозь, превращая мозги в шашлык, а сердце в отбивную, от которой невидимые зубы откусывали по кусочку. – Далеко не каждый согласится взвалить на себя помощь бездыханной засранке, которую ненавидит всеми фибрами души – я же вижу, не отнекивайся. Тебе претит вид пьяной девушки, даже такой симпатичной. Ты ни разу не взглянул на Теплицу с желанием. Я наблюдала. Ты молодец.

      – Это не девушка. – Я указал взглядом в сторону кровати. – Это труп. А я не некрофил.

      – Не некрофил – это хорошо, не люблю извращенцев. Тогда кто? Закомплексованный зануда, затурканный маменькин сынок, компьютерный задрот, робкий провинциал, который никогда не видел женщину ближе, чем на картинке?

      – Пожалуй, мне пора.

      Настя перекрыла выход.

      – Снова обиделся? Вспомни наш разговор о кавказцах. Если у тебя есть желания – говори о них, тогда и только тогда тебя смогут услышать. Но ты молчишь и делаешь вид, что тебе все равно. Если ты не гонишься за популярностью у противоположного пола, то возможны варианты, которые я перечислила. На правду не обижаются. Если ты не один из перечисленных, то кто? Гей? – Перекрещенные руки в одно движение скинули с плеч бретельки мокрого платья. – Дай руку. Руку, сказала!

      Мою