Записка Господу Богу. Юлия Вознесенская

зеленоватым.

      Он беспощадно материт

      Весь ленинградский материк

      За полумертвую истому

      И воет, воет всем назло.

      Ему пока не повезло

      Поэта выкинуть из дому.

      Закипает молнии аркан,

      В соборный прогудит орган

      И, изрыгнув победный зык,

      С Исакия рванет на площадь

      И там, над площадью, полощет

      Багровый дьявола язык.

Октябрь 1974

      Письмо в Париж

      Выпить бы, что ли, с тобою вдвоем,

      Поговорить обо всем?…

      Видишь ли, время тоски – водоем,

      И не сдается внаем.

      Не перемелешь разлучной реки,

      Хоть Сену Невой нареки.

      Я ли твоей не любила руки? —

      Тут не заслужишь и не умолишь.

      Письма останутся лишь…

      Как поживаешь, бездомная мышь?

      Как поживает Париж?

Август 1975

      Августейшая пора

      Кто-то гонится за мной —

      Слышу шорох за спиной,

      Оглянулась – листья,

      Листья желтые летят.

      Возвращатесь-ка назад,

      И откуда вы взялися?

      Еще август у двора,

      Августейшая пора.

      Еще будет виноград,

      День рожденья, гость из Минска,

      И напишет в Ленинград

      Из Парижа наш Кузьминский:

      Все пойдет у нас на лад.

      _{………………………………………………….}

      Листья желтые летят.

Август 1975

      Деревья строятся в каре

      Экспромт, написанный 14 декабря 1975 года между двумя допросами

      Декабрьский снег,

      И белою страницей

      История проходит отстраненно,

      Как странница.

      И надо сторониться,

      Чтоб не задеть…

      Давайте поглядим,

      Куда плывет отечественный дым,

      Куда уходят люди в декабре

      И как деревья строятся в каре!

      Сонет Александру

      Уж третий год, как мы уже не мы,

      А дни рожденья – траурные вехи.

      Но до сих пор, чуть я смежаю веки —

      И тень твоя кивает мне из тьмы.

      Весло Харона плещет у кормы —

      Да, третий год, как умерли навеки.

      Вино прокисло. Бесполезны греки,

      И не разрушить собственной тюрьмы.

      Я угадаю свой последний час,

      Наворожу себе былые муки

      И жадно стану их перебирать.

      Какое злое ремесло у нас!

      Быть вещими от счастья до разлуки

      И много раз до смерти умирать.

СПб. февраль 1976

      Юбилейное петербуржское

      К 50-летию переименования города

      Петербурги мои, Петербурги!

      Разлетелись по белу свету,

      По белым страницам, как птицы,

      Птицы-странницы перелетные.

      Далеко улетели птицы —

      Не аукнешься, не докличешься;

      Не черпнуть им водицы невской,

      Собирать им горькие зерна…

      Но в апреле приходят поэты,

      Молодые,