Записка Господу Богу. Юлия Вознесенская

ящерки небес.

      Я выберу одну и рядом с ней

      Замру и, спинку гладкую потрогав,

      Подумаю: куда же мне идти?

      Я в городских запуталась дорогах —

      Небесные и проще, и ясней.

Сентябрь 1973

      После Цветаевой

      Полюбил ты разлуку

      Горячее любви.

      На дорожную муку

      Благослови!

      Как боишься нечаянно

      Ты меня удержать.

      Но качается маятник,

      И пора уезжать.

      Пожелай же пространства

      Голубого очам[2],

      Одиссеевых странствий —

      Моим хрупким плечам.

      Мои предки – варяги[3],

      А не грек Менелай:

      Пожелай же отваги,

      А любви не желай.

      Черных вишенок горстка,

      Словно яд на устах.

      Тяжелей перекрестка

      Не бывает креста.

      Поручи меня Богу —

      Без Него не снести,

      Ты меня на дорогу

      Перекрести.

      Какая глупая морока

      Считать, кому и в чем беда.

      Любовь и ненависть – до срока.

      Одна разлука – навсегда.

      Я все предугадала наперед

      Врастаю в вечность мерзлоты,

      Оставив ветви над Невою,

      Я позабыла ветку

      С одним цветком и с бабочкой немою.

      Прикручивая жизнь свою беспечно,

      Я прорастаю в мерзлоту и вечность,

      Одну лишь ветвь оставив над Невою

      С одним цветком и бабочкой немою.

      Цветок был странен, бабочка – пестра

      И рисовала. И была еще сестра.

      Сестрица! Заводной мой соловей,

      Нацелившийся в нимб моих ветвей!

      Остерегала я мою сестру:

      «Не будет гнезд на этаком ветру,

      Не обманись! Железный мой цветок, —

      И тот весной умчится на восток

      Вернется к дереву, а бабочка умрет». —

      Я все предугадала наперед.

      Ленинградский прайд

      «Прайд» – львиная стая

      Зверий рык, но запах – бронзы.

      Не сафари, но – работа.

      Не кругами, но – дозором.

      Полночь. Град. Парад зверей.

      Выход прайда.

      Кто с крылами,

      Кто с кольцом в ноздре гранитной,

      Кто проносит в львиной гриве

      Женский сумеречный лик.

      …А российский император

      Не волчицею был вскормлен —

      Зубы пробовал цареныш

      О крутую бабью грудь,

      Но – любил зверье.

      И город

      Сторожам чугунногривым

      Смело царь-градостроитель

      Доверяет по ночам.

      Объезжает их дозором.

      И встает над Ленинградом

      Запах бронзового пота

      Императорских коней!

      В лесу Казанского собора

      В лесу Казанского собора

      Брожу среди стволов замшелых,

      Наощупь замшевых. Шмели

      Трамвайные гудят в сторонке,

      Ползут по

2

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Моим синим очам». – Примеч. ред.

3

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Наши предки – варяги». – Примеч. ред.