Жмых. Роман. Наталья Елизарова

что обо мне не забыли, я поняла, когда мою комнату с методичным постоянством стали заваливать подарками: игрушками, сладостями и новыми нарядами. Сначала я отказывалась на них даже смотреть. Потом любопытство пересилило, и я развязала ленту на одной из коробок.

      Помимо этого мои покои обставили с такой роскошью, словно они предназначалась для маленькой принцессы: на фазенде дона Амаро они занимали целое крыло. Ко мне в услужение приставили горничную-француженку, которая являлась по первому зову днём и ночью. Были наняты лучшие учителя. В конюшне дона Амаро у меня был собственный вольер, где содержался мой личный пони.

      Так началась моя странная жизнь в этом странном доме.

      …Поместье сеньора Меццоджорно было одним из самых крупнейших в стране – около двух тысяч акров земли, на которой произрастала лучшая бразильская гевея. Однажды мне пришлось объехать его целиком вместе с доном Амаро – такой обширной территории, принадлежащей одному хозяину, мне впоследствии никогда больше видеть не доводилось.

      – Завтра, Джованна, нужно будет проснуться пораньше: ты поедешь со мной на плантацию. Хочу показать тебе мои плачущие деревья, – как-то раз во время ужина скомандовал он.

      Моему удивлению не было границ:

      – А они, что, правда, плачут?..

      Губы Маргарет скривила усмешка:

      – Все, кто общается с ним, плачет.

      – Ты можешь остаться дома, – холодно ответил ей дон Амаро.

      – С превеликим удовольствием.

      – А ты, Джованна, надень дорожный костюм. Мы поедем верхом.

      …Утром, ни свет ни заря, едва я успела торопливо одеться и наскоро проглотить завтрак, опекун, схватив меня в охапку и посадив впереди себя на лошадь, повёз показывать свои земли. Когда мы отъехали от фазенды, дон Амаро спросил, знаю ли я, почему его называют каучуковым королём. Я пожала плечами. Он указал рукояткой хлыста куда-то вдаль, где опалово-зелёная лента бархатной струйкой воспаряла в небесную высь: «Видишь эти леса? Все они принадлежат мне».

      Мы спустились со склона к ближайшей роще. И тут я заметила между белесых стволов снующие туда-сюда смуглые обнажённые спины. Жара стояла убийственная, поэтому многие работали нагишом, обмотав бёдра тряпкой. Одни мужчины делали на коре зарубку, другие прикрепляли к дереву сосуд, похожий на небольшой горшочек, в который начинало стекать вязкое матовое молочко.

      – Знаешь, что это такое? – дон Амаро кивком головы указал на белые слёзы.

      – Смола, – неуверенно ответила я.

      – Это не просто смола, Джованна, это латекс.

      Я наморщила лоб, услышав незнакомое слово.

      – Ты знаешь, из чего сделана подошва на твоих сапожках?

      Я, вытянув ногу, придирчиво оглядела мысок сапога, а потом перевела ошарашенный взгляд на дерево.

      – Но ведь это же резина!

      – Резиной он станет после специальной обработки. Я возьму тебя на завод, там ты всё сама увидишь. А теперь посмотри, как правильно