Умерший рай. Виктор Викторович Улин

что я привык считать Ольгину фигуру плоской. И тем не менее ей удавалось трогать меня. Она обнимала меня, как никто из прежних сокурсниц на танцах студенческих времен. Положив голову на мое плечо, она шептала всякие странные нежности. У меня плыла голова и я впервые по-настоящему хотел ее.

      Правда, все мы жили в больших комнатах. Однако при активном желании с моей стороны нашлось бы место для уединения.

      Но я, оставаясь просто-таки планетарным идиотом, тогда был влюблен в одну из немок. Повинуясь своей карме, по обыкновению выбрал наименее подходящую цель. Немка проявляла ко мне вежливое равнодушие, но в тот вечер я рвался к ней. И не просто так – желая защитить невинное создание от приставаний одного из пьяных соотрядовцев. Который, как понимаю теперь ей-то как раз и нравился.

      И несмотря на то, что тело Ольги уже начинало таять в моих руках…

      Не хочу даже дописывать, так досадно мне теперь за свою глупость.

      Идеальность третьего случая доказывает, что сама судьба изо всех сил пыталась достучаться к натуральным инстинктам сквозь мой бараний лоб.

      Недалеко от стройки, где мы работали, стоял старый замок, разбомбленный в 1945 году и с тех пор заколоченный наглухо. Точнее, роскошная загородная вилла; ведь в сороковые годы эта часть Дрездена наверняка считалась пригородом. От здания сохранились стены, балконы и даже причудливая башенка со стрельчатыми окнами и львами. А вот крыша рухнула внутрь вместе со всеми этажами – вероятно, пораженная прямым попаданием бомбы.

      Напоминая эпизод с виллой крейсляйтера Альфонса Биндинга из Ремарковского «Zeit zu leben und Zeit zu sterben».

      О Дрезденских – и вообще о германских – развалинах того времени я еще напишу.

      Разрушенную виллу я вспомнил именно сейчас потому, что мы лазали туда с Ольгой.

      Да, именно так.

      Сначала в обеденный перерыв – или после работы, уже не помню – я забрался туда сам. Обошел периметр, проверил забитые окна, и наконец нашел ниже уровня земли узкий лаз, вероятно, служивший когда-то хозяйственным целям. Проникнуть туда было столь же сложно, как преодолеть череду двигающихся ножей в компьютерной игре вроде «Квейка».

      Так или иначе, я рассказал Ольге о вилле, и она вдруг изъявила желание тоже там побывать. Хотя ничего, кроме ободранных стен и всяческих обломков внутри не имелось, и экспедиция не могла представлять интереса для молодой женщины.

      Зачем она со мной пошла?

      Думаю, что задавать такой вопрос просто глупо.

      С самого начала я держал ее за руку, помогая преодолеть кусты, затем протиснуться в узкую нору.

      Рука Ольги была твердой и горячей.

      Оказавшись внутри, спрятанный от всего мира стенами развалин, я испытал поразительное ощущение уединенности с нею. Женщиной, к которой терпеливо подталкивала судьба.

      Ольга стояла передо мной, ничего не говоря.

      …Желтая футболка ее, надетая на голое тело, не скрывала ничего; соски спокойно темнели сквозь ткань. А стоило