Умерший рай. Виктор Викторович Улин

И, глядя мне в лицо, спокойно спросил: сколько надо заплатить прямо сейчас, чтобы получить экзамены и зачеты за четыре семестра вперед и забыть о существовании моего предмета.

      Вот тогда-то я подумал, что старые методы воздействия на не желающих учиться разрушены, а новых не создано. Да их и не может быть в современных условиях.

      Так или иначе, я горжусь своим комсомольским прошлым. Поскольку твердо знаю, что личными усилиями заставил дотянуть университет не один десяток слабовольных людей.

      Признаюсь вам в еще более страшном грехе.

      Я всегда мечтал вступить в КПСС. Потому что, как всякий нормальный молодой мужчина, хотел сделать карьеру и отдавал себе отчет в том, что без партии это невозможно.

      Погубил меня факт, что в Ленинграде, где сияли вершины моей комсомольской деятельности, я был иногородним, то есть не имел постоянной прописки. Поскольку гегемоном считался рабочий класс, а интеллигенция именовалась прослойкой, то и партийных мест в институты «выдавалось» – в прямом смысле выдавалось, то есть спускалось из ближайшего райкома – ограниченное количество. Получить место по партийной разнарядке иногороднему студентУ было практически невозможно. Ведь студентКА могла выйти замуж и остаться в Ленинграде. А парень наверняка собирался уехать обратно в свой город. Увезя с собой вожделенное партийное место.

      Так я не попал в партию, пока туда стремился.

      Вернувшись после аспирантуры в Уфу, я мгновенно и необратимо сгнил в местном болоте. Об этом даже не хочется вспоминать.

      Возможно, то было своего рода точкой перехода всей моей судьбы.

      Пробейся я в партию в нужный период жизни: пока оставался истинно молодым, не растратившим обаяния, энергии и веры в свои силы – и еще неизвестно, кто сидел бы сейчас в Кремле…

      Увы, все это – лишь замки на зыбучем песке времени…

      Кроме того, все написанное в этой главе отнюдь не мешает мне свободно крыть в бога душу и богородицу партию, комсомол и все отродье большевистского режима…

      Но я не устаю повторять слова, которые приведу здесь и сейчас:

      «Нет занятия более бессмысленного, чем искать логику в словах и поступках художника.»

      Моя первая женщина

      Не подумай, читатель, что воспоминания о поездке в Германию перетекли в сексуальные мемуары.

      (Хотя, если честно, и в подобных записках – когда я решусь предать их гласности – найдется немало интересного и даже полезного.)

      Просто так совпало, что 1983 – год счастливой поездки в Германию – ознаменовался для меня познанием Величайшей Тайны Бытия.

      Причем произошло это за несколько недель до отбытия в Рейх.

      И в памяти моей, где далекой, но до сих пор счастливой звездой вспыхивает тот год, все крепко соединилось воедино – моя Германия, моя первая женщина…

      Мое приобщение к миру.

      Из-за этого совпадения, я предчувствую, мои Германские мемуары – где того потребует фактура, а фактура