Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник). Василий Гудин

память об ушедших в высоком плане бытия, – вдруг ни к селу, ни к городу выдает кто-то из него нематериалистическую сентенцию. Он даже слегка присел от удивления.

      – Ты мне умом не докажешь, зачем память должна пережить человека, и не ври мне про беззаветное служение светлому будущему. Я тебе про память сам объясню, какую корысть вы от нее надеетесь получить: вы инстинктами чуете, что, зацепившись памятью за будущие поколения, сможете вторично из гробов на белый свет повылазить, т. е. они сами вас на свою голову извлекут, когда дойдут до подобной возможности. Вы в это не умом, не сердцем – печенкой верите, хотя бессмертие человеку опровергаете. А мне, ничтожеству, на чью память прикажите опереться, если бог меня не запомнит, то на грядущие поколения надеяться нечего, без бога меня уже никогда здесь, на этом свете, не будет. «Все забудут о вас и вы обо всех забудете», – сказал какой-то мудрец.

      Мой оппонент ожил немного, заметив во мне согласный с его наукой момент.

      – Разумеется, материализм не опровергает принципиально возможность возвращения к жизни, но сейчас, с достигнутых высот, об этом рано судить, быть может, у науки действительно есть такая возможность.

      – Вопросы о вечном не наукой решаются. Твоя наука только разложить человека по составным элементам умеет, а чтобы обратно собрать – кишка тонка у твоей науки. В тело нужно еще душу вернуть, которой, по-вашему, нет. Жизнь существует, когда дух и материя бок о бок рядом идут, а вы с попами разогнали их по разные стороны баррикад, принуждая враждовать друг с другом за власть, и сами живете на земле серыми призраками неизвестно зачем. Ты мне слей физику с лирикой, ты оживи мне науку духовностью, – а как ты мне это сделаешь, если у тебя бога нет? Ваша наука только покойника из гроба может побеспокоить, но не всего человека к жизни вернуть. Я не скажу тебе – лженаука, потому что научности у вас действительно не отнять. Но как видно, ваша наука без веры жизнь, как пьяную бабу, боком волочит и на ноги подняться ей не дает.

      Мой оппонент опять замолчал, только глазами на меня сквозь диоптрии хлопает.

      – Если бог есть, – объясняю я ему дальше ситуацию с богом, – значит, я, ничтожество, ближе вас к основанию мира живу: бог создал мир из ничто – ведь это первая аксиома, т. е. догмат, христианской религии. А если его нет, то я – пыль и грязь у вас под ногами. И ты хочешь у меня бога выкупить, обменяв его на материю, чтобы вечно попирать ногами меня, пыль придорожную, чтобы на моем горбу веселей в рай заехать. Если бог есть, то я такое ничтожество, которое вам, господа, – тамбовский волк вам товарищ, – никогда не достать. Вся беда человечества в том, что оно не понимает мировой основы ничтожества. Вы думаете, я ничтожество так себе, плевок божий, а я такое ничтожество, которое плюнет когда-нибудь дальше бога, за века, за пространства, за границу вашего разума-недоноска, за все рекорды Гиннеса месте взятые. Я смогу просто плюнуть туда, где не валялась мысль человеческая, за вашу бездарную умность, за плоские ваши теории, за ваши пошлые вымыслы. Вот вам, господа, что такое ничтожество! Попробуйте вы, чистоплюи,