Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник). Василий Гудин

не стерлась с ровной поверхности призрачной глади. Люди мне стали казаться ненастоящими: был человек и нет человека. Человек – быть и не быть, есть и нет одновременно. Вот он был и вот его нет, исчезает быстрее, чем мед и Винипуха. Иная вещь дольше людей существует, человек умирает, а вещи без него живут, и помнят или нет они человека, об этом никто не знает. Сгинуть в пучине морской трудней, чем в безвестности мира.

      Красный диск солнца долго стоит в тумане над горизонтом, словно решает тяжелый вопрос: стоит ли вновь и вновь всходить над смертью, ложью и пошлостью. Но, спохватившись, торопливо срывается с места и быстро восходит в зенит. Как человек, однажды решивший выйти из наезженной колеи, раздумывая, как это сделать, еще больше ускоряет свой ход по той же самой колее. Отработав очередную «упряжку», солнце ложится к закату. Уходящий день уносит с собой все, что видели глаза и чем была занята голова. И новый день идет на смену ушедшему, неся на себе все то же самое, что вчера видели глаза и чем была занята голова. Сострадательные ночи несут человеку забвение тьмой, а дни принуждают мучиться необходимостью существования.

      За что ни возьмусь – все не я, все не мое. В огород и смотреть не могу – надоела до черта ягода-картошка. Ходишь, ходишь – растишь себе пропитание, сколько сил и здоровья даром растратишь – съел и нету, будто свое время и сам себя пожираешь, – или они тебя, как вы считаете, кто кого жрет? Я, конечно, все достаточно понимаю: не потопаешь – не полопаешь. Значит, выходит топать, чтобы лопать, а лопать, чтобы топать, – замкнутый круг получается, по которому ходит человек туда-сюда, хуже арестанта в клетке, пока не найдет свой и круга конец, как будто человек изначально был приговорен к прогрессирующему пожиранию себя самого. Homo consumes – в «человека потребляющего» превращается человек из Homo Sapiens, человека мыслящего.

      Ведь что такое каждодневное принятие пищи, как не постоянное наполнение пустоты, из которой ты вышел, и которая сосет тебя из-под ложечки, если ты вовремя ей дань не отдашь? Как мать-земля, тебя взрастившая бережно, требует назад твое тело, чтобы кормиться им и тучнеть, повышая свое плодородие, так прамать-пустота не отпускает тебя никогда, с рождения требуя своевременной уплаты налогов за право пользования благами жизни. Пустота – это мать матерей, пуповину, с которой не оборвать ни одной повитухе. Расходует себя человек ежедневно на предметы первой необходимости и престижную роскошь, и все пуповины идут в одно чрево и все пожирает другое, чтобы насытить его бездонную пропасть. Чревоугодие – принцип жизни: чем больше хапает человек, тем больше раздражает аппетит пустоты, не заткнуть никаким богатством ее ненасытную глотку – голодные пасти могил.

      Человек, разве для себя он старается, ему, что ли, больше всех надо? Ему бы с удочкой посидеть на заре у тихой воды, да с задушевными друзьями за столом побеседовать. «Все жене, все детям, внукам, а то и правнукам», – думает в свое оправдание сам себе человек и копит имущества для наследников всеми