Еще одна из рода Болейн. Филиппа Грегори

укоризненный взгляд на брата – только он мог выдать меня дяде. Джордж виновато пожал плечами.

      – Король выронил шарф, а паж отдал королеве Марии.

      Горло перехватило от волнения и горя.

      – Ну? – резко спросил отец.

      – Она отдала шарф королеве. Королева вернула мне.

      Я переводила взгляд с одного сурового лица на другое.

      – Они обе поняли, что это значит, – продолжала я безнадежно. – А по дороге домой я сказала королю, как несчастна, – ведь он позволил всем увидеть мой подарок.

      Дядя Говард резко выдохнул, отец стукнул кулаком по столу, а мать отвернулась, будто у нее не было сил смотреть на меня.

      – О господи! – Дядя взглянул на мою мать. – Ты уверяла, она должным образом воспитана. Полжизни провела при французском дворе, а хнычет, словно деревенская девка.

      – Как ты могла? – только и спросила мать.

      Я покраснела, опустила голову и увидела отражение собственного несчастного лица в полированной поверхности стола.

      – Я же ничего плохого не хотела, простите меня.

      – Ничего страшного не случилось, – вступился Джордж. – Вы слишком мрачно на все смотрите. Он не будет долго сердиться.

      – Он смотрит зверем, – резко оборвал его отец. – Разве ты не знаешь – как раз сейчас перед ним танцуют сеймуровские девчонки.

      – Они и вполовину не так хороши, как Мария, – не сдавался брат. – Ну сказала что-то не к месту. Может, ему даже понравится, что в ней не хватает лоску. Зато видна страсть.

      Отец, слегка успокоенный, кивнул, но дядя продолжал барабанить пальцами по столу:

      – Ну и что же теперь?

      – Отошлите ее, – внезапно произнесла Анна. Ее слова не просто привлекли внимание, не в том дело, что она заговорила последней, нет, ее убежденность просто завораживала.

      – Отослать? – переспросил дядя.

      – Отправьте ее в Хевер, а ему скажите, мол, она больна. Пусть думает, что она умирает от горя.

      – А дальше что?

      – Король попытается ее вернуть. Тогда она сможет вертеть им как захочет. Все, что нужно сделать, – сестра язвительно улыбнулась, – все, что ей нужно сделать по возвращении, – суметь очаровать самого образованного, самого остроумного, самого привлекательного государя в христианском мире. Думаете, справится?

      В холодном молчании отец, мать, дядя и даже Джордж изучали меня.

      – Я бы тоже не справилась, – чопорно добавила Анна, – но я ее научу, как очутиться в его постели, а что будет дальше – в руках Божьих.

      Дядя Говард не сводил глаз с Анны:

      – А научить, как его удержать, тоже сможешь?

      Сестра подняла голову и улыбнулась – живое воплощение самоуверенности:

      – Смогу – на некоторое время. Он же только мужчина, в конце концов.

      Дядя коротко рассмеялся – столько пренебрежения к его полу прозвучало в ненароком вырвавшейся фразе.

      – Поосторожнее, – посоветовал он. – Мы, мужчины, не случайно оказались там, где мы есть. Мы выбрали силу и власть, нам не до женщин, мы используем наше положение, чтобы утвердить